Онлайн книга «Пир»
|
Кошка лизала лапу. – Пошли, пошли, пошли… – Сунув мобильный в сумку, она быстро зашагала дальше по переулку и через некоторое время оказалась на Чистопрудном бульваре. «Попить надо», – взглянула она на ларек, подошла, купила пластиковую бутылочку кока-колы, на ходу стала отвинчивать красную крышку. Из-под крышки забила розовая пена. Остановившись, Оля посмотрела на пену, и дремавшая последние сутки смертельная тяжесть ртутью поднялась из желудка по пищеводу. Олю вырвало желчью. Бросив бутылку, она добрела до лавочки, села. – Умер, – сказала она, и весь мир сжался. Ей вдруг стало все видно в мире. И все было тяжелое и мертвое. – Там есть, – осипшим голосом прошептала Оля, вспомнив про квартиру с невидимой едой. Она встала, дошла до метро, поймала машину и в оцепенении доехала до дома с самой высокой аркой. Поднялась на лифте, нашла ту самую квартиру, позвонила в дверь. Открыла невысокая пожилая женщина со спокойным добрым лицом: – Здравствуйте! А у меня уж давно все готово. Женщину звали Полина Андреевна, она помогала Бурмистрову в подготовке кормления, но всегда уходила до начала процесса. Оля вошла в большую прихожую. – А где Борис Ильич? – Полина Андреевна пошла на кухню. – Он… сейчас… – Оля заглянула в столовую. Там стоял все тот же стол, сервированный на одного. Блюда с едой не было. – А я жду, жду! – громко заговорила на кухне Полина Андреевна. – Думала, он отменил! Но тогда бы позвонил, да?! Оля пошла на кухню. В голове у нее пела сухая пустота. Сердце жадно и тяжело билось. Полина Андреевна что-то убрала в холодильник, закрыла его и заметила стоящую в дверях Олю: – А? Оля молча вошла, жадно шаря глазами. – Вы что-то ищете? – спросила Полина Андреевна. – Где еда? – Какая еда? – Моя. Полина Андреевна смотрела с улыбкой непонимания: – А… тут только яблоки в холодильнике да кефир. Помыть вам яблоко? Оля в упор посмотрела на нее. Полина Андреевна замолчала и перестала улыбаться. Оля заметила на кухонном столе что-то накрытое полотенцем. Подняла полотенце. Под ним было то самое фарфоровое блюдо, из которого Лошадиный Суп накладывал невидимой пищи. Но в блюде была просто пустота. Оля заглянула в холодильник. Там лежали яблоки, лимон, две пачки маргарина и начатый пакет с кефиром. В морозилке был только лед. Оля стала открывать шкафы, выдвигать ящики. Но ее пищи нигде не было. Ужас охватил Олю. С позеленевшим лицом она застыла посреди кухни. Полина Андреевна осторожно отошла в угол кухни. Оля посмотрела на электроплиту. Там на одной конфорке стояли одна в одной три пустые кастрюли, на другой пустая сковорода. В сковороде лежала целая консервная банка без этикетки. Оля взяла банку в руки. Банка была тяжелой, чуть больше среднего размера. Олино сердце тяжело забилось, и из губ вырвался хриплый нечленораздельный стон. Дрожа всем телом, Оля стала искать консервный нож. Но его нигде не было. Тогда, положив банку на стол, она вытянула из наклоненного букового бруска с ножами самый большой нож. Он был тяжелый, как молоток, и острый, как бритва. Оля обхватила его удобную черную ручку двумя руками, с трудом сдерживая дрожь, размахнулась и вонзила нож в банку. Его толстое крепкое лезвие пробило жесть как бумагу. – Не знали! – зло усмехнулась Оля, оглядываясь на онемевшую Полину Андреевну, нажала на нож. Она никогда в жизни не открывала консервные банки таким способом. Сделав пару рывков и неровно разрезав жесть, Оля, дрожа и топая ногой от нетерпения, потянула ручку ножа в другую сторону, силясь раздвинуть разрез. Левая рука, сжимающая край банки, сорвалась и порезалась о нож. Кровь закапала на стол и на банку. Но Оля смотрела не на кровь, а на уродливую, медленно раздвигающуюся, как рот железного дровосека, прорезь: – Чтобы не прятать… гадина… Жестяные губы раскрылись. Рот железного дровосека был набит жидким говном. Волосы зашевелились на голове у Оли. В банке была баклажанная икра. – Нет! – засмеялась она и повернулась к Полине Андреевне. – Нет, это… нет… Полина Андреевна с тихим ужасом смотрела на нее. Оля выдохнула, заметила свою окровавленную руку, сняла с крючка маленькое кухонное полотенце с ежом, несущим гриб, обмотала им руку и пошла из квартиры. Спускалась пешком по прохладной лестнице. В сумке нежно зазвонил мобильный. Оля вынула его, посмотрела, нажала красную кнопку с изображением телефонной трубки, приложила к уху. – Борь? – раздалось из мобильного. Разлепив сухие губы, Оля издала неопределенный гортанный звук. – Я, это, тут нанял шестнадцать рыл, они прикинули, ну и сказали, что за сутки отвинтят. Но я о чем: мы маску в воду кинули, а она не тонет ни хуя! Понимаешь, шесть тысяч масок… это проблема может быть крутая, Москва-река, все-таки, водяные наедут и пиздец… А машина к причалу подъехать не сможет, тут мусора разного горы… Борь, надо, это, ты свяжись с Самсоновым, пусть он пригонит пару говнососок, мы маски на мель скинем, а говнососки шлангами их засосут, прям с водой, а тогда… Оля бросила мобильный в мусоропровод. На улице солнце скрылось и заморосил редкий дождь. Оля бесцельно брела, зажав правой рукой левую. Мертвый мир обтекал Олю и расступался равнодушной тяжкой водой. Она добрела до метро «Павелецкая», увидела под ногами забрызганные дождем трамвайные рельсы и остановилась. На полосы рельс было приятно смотреть. От них шла волна уверенного покоя. Оля двинулась вдоль трамвайного пути в сторону центра. Дождь перестал и выглянуло робкое солнце. Оля постепенно дошла до Нового Арбата, купила мороженое, посмотрела на него, выбросила в урну, свернула, миновала Щукинское училище и пошла по переулку. Вдруг что-то бело-знакомое притянуло ее глаза. В переулке топорщилось кафе, недавно построенное из красного кирпича. В окне его сидел человек в белом пиджаке, которого Оля видела в офисе Бурмистрова. Она остановилась. С Белым Пиджаком за столом сидели еще двое – широкоплечий высокий блондин и худощавый человек с близко посаженными глазами. И этого человека Оля узнала сразу: тамбур, Бурмистров на коленях, упавшая на Олину ногу фотография. Татуировка на запястье. – ИРА… – произнесла Оля. Трое закусывали, разговаривая. Оля вошла в кафе. Бармен равнодушно посмотрел на ее левую руку, перетянутую окровавленным полотенцем. |