Книга Версия Барни, страница 42 – Мордекай Рихлер

— Я пришел повидать миссис Панофски.

— А вы ей кто — родственник?

— Я ей муж.

Молоденькая медсестричка, полистав блокнотик, глянула на меня с внезапным интересом.

— Доктор Мэллори хотел бы с вами сперва переговорить, — сказала регистраторша.

Мне он сразу не понравился, этот доктор Мэллори, осанистый мужчина с бахромкой седых волос вокруг лысины — от него веяло невероятным самомнением, такие пациента в упор не видят, если сложность случая не достойна его великого врачебного таланта. Он пригласил меня присесть и сообщил, что ребенок родился мертвым, однако миссис Панофски, здоровая молодая женщина, несомненно сможет родить еще. Игриво улыбаясь, он добавил:

— Я конечно же говорю вам это в предположении, что вы и есть отец ребенка.

Он замолк, видимо ожидая официального подтверждения.

— Ну да, я.

— В таком случае, — проговорил доктор Мэллори, щелкнув цветными подтяжками и явно наслаждаясь эффектом заранее заготовленного выпада, — вы должны быть альбиносом.

С бьющимся сердцем вникая в эту новость, я окинул доктора Мэллори самым, как мне хотелось надеяться, угрожающим взглядом.

— Ладно, я с вами еще свяжусь.

Клару я нашел в палате для родивших, где лежали еще семь женщин, некоторые уже нянчили новорожденных. Она, должно быть, потеряла много крови. Была бледна как мел.

— Каждые четыре часа, — сказала она, — мне к грудям прикладывают присоски и сцеживают молоко, будто я дойная корова. Ты виделся с доктором Мэллори?

— Да.

— Он мне все: «Ну вы народ!.. Ну народ!..» И сует чуть ли не в нос, сует бедное сморщенное тельце, как будто оно из помойного бака выскочило и на него набросилось.

— Он обещал, что я смогу забрать тебя домой завтра утром, — сказал я, сам удивившись тому, как спокойно звучит мой голос. — Приду пораньше.

— Я не хитрила с тобой. Клянусь, Барни. Я была уверена, что ребенок твой.

— Как же это, черт возьми, ты могла быть в этом уверена?

— Это было всего один раз, и мы оба были в стельку.

— Клара, нас тут, похоже, очень внимательно слушают. Так я зайду, значит, завтра утром.

— Меня здесь уже не будет.

У себя в кабинете доктора Мэллори не оказалось. Зато на столе лежали два билета первого класса на самолет до Венеции и клочок бумаги с подтверждением, что ему зарезервирована комната в отеле «Палаццо Гритти». Я записал номер комнаты, кинулся на ближайший почтамт и заказал разговор с отелем «Палаццо Гритти».

— Это говорит доктор Винсент Мэллори. Я хочу отменить заказ номера с завтрашнего вечера.

Последовала пауза: клерк рылся в бумажках.

— Совсем отменить? Все пять дней?

— Да.

— В таком случае боюсь, что вы теряете задаток, сэр.

— Да пошел ты, дешевый мелкий мафиозо! Нашел чем удивить, — сказал я и повесил трубку.

«Бука, мой вдохновитель, мог мной гордиться. Наш главный мастер злых розыгрышей выделывал с людьми штуки куда худшего свойства», — подумал я и отправился куда глаза глядят. В ярости. Я был готов убить кого угодно. В конце концов оказался, бог знает как, в кафе на улице Скриб, где заказал двойной «джонни уокер», на ценнике заявленный как «уакёр». Прикуривая одну сигарету от другой, я с удивлением заметил в дальнем углу зала Терри Макайвера, угнездившегося за столиком с женщиной в возрасте, разодетой и непомерно накрашенной. На мой непосвященный взгляд, его «стройная и, в общем, не дурная собой» Элоиза представляла собой коренастую бабищу с отечным лицом, на котором явственно проступали усики. Поймав мой взгляд и не меньше моего изумившись, Терри снял со своего колена ее перегруженную перстнями руку, что-то ей прошептал и вразвалочку пошел к моему столу.

— Это занудная тетка Мари-Клер, — сказал он со вздохом.

— Да ну? Я бы сказал, влюбленная тетка Мари-Клер.

— Знаешь, она сейчас в таком состоянии, — зашептал он. — Ее пекинеса сегодня утром задавила машина. Представь. А у тебя-то чего такой жуткий вид? Что случилось?

— Да все сразу, но я бы сейчас предпочел в это не вдаваться. Ты что, неужто поябываешь эту старую кошелку?

— Черт, тише ты, — зашипел он. — Она понимает по-английски. Это тетка Мари-Клер.

— О'кей. Ладно. А теперь вали-ка на хрен, Макайвер.

Он ушел, но не раньше, чем сам отвесил мне прощальную плюху.

— На будущее, — сказал он, — я буду тебе весьма признателен, если ты перестанешь за мной следить.

Макайвер с этой своей «теткой Мари-Клер» выскочили из кафе, даже не допив того, что у них было в бокалах, и уехали, но не в «остине-хейли», а в довольно-таки потрепанном «форде-эскорте». [ «Форд-эскорт» начали выпускать в Англии только в январе 1968 года. — Прим. Майкла Панофски.] Лжец, лжец, лжец этот Макайвер!

Я заказал еще один двойной «джонни уакёр», а потом отправился на поиски Седрика. Нашел в его любимом кафе, где собирались тусовщики из «Пэрис ревью» и куда часто приходил Ричард Райт [161] , — это было кафе «Турнон» в конце улицы Турнон.

— Седрик, чувак, дружище, мне надо с тобой поговорить, — сказал я и под локоток, под локоток принялся выталкивать его из зала.

— Да можно же и здесь поговорить, — уперся он, высвобождая руку, и указал мне на свободный столик в углу.

— Позволь я куплю тебе выпить, — сказал я.

Он заказал vin rouge [162] , а я — порцию виски.

— Ты знаешь, — начал я, — много лет назад мне папа сказал однажды, мол, самое худшее, что с человеком может случиться, это если он потеряет ребенка. Что на это скажешь, чувак?

— Ты что-то хочешь мне сообщить? Тогда давай, чувак, рожай уже.

— Да. Это верно. Очень в тему. Но я боюсь, что новость-то хреновая, Седрик. Ты сегодня потерял сына. То есть — как бы это… посредством моей жены. А я пришел сюда выразить тебе мои соболезнования.

— Ий-ёт-т-т-т.

— Ага.

— Я-то и понятия не имел!

— Вот и я тоже.

— А что, если он и не мой?

— Вот это уже занятный поворот.

— Хрен-ново-то как, а, Барни?

— А мне каково?

— А ничего, если и я кое-чего спрошу?

— Валяй.

— На кой черт ты вообще на Кларе женился?

— Потому что она забеременела, и я посчитал это своим долгом перед моим будущим ребенком. Теперь моя очередь спрашивать.