Онлайн книга «Плюс один»
|
20.20. Очередь Джил. Сестра – моя полная противоположность. Жгучая брюнетка, а я блондинка; кудри до плеч, а у меня волосы длинные и прямые. Мягкие, женственные изгибы и роскошный бюст в противовес моей угловатой костлявости. На 5 сантиметров ниже ростом. В отличие от меня, Джил живет не в кирпичной клетушке, похожей на тюрягу, а в элегантном бунгало в калифорнийском стиле в Хэмптоне, в двух шагах от пляжа. Ее дом наполнен свежими цветами, ароматическими свечками и запахом жареного мяса на ужин, а ее жизнь похожа на вырезку из интерьерного журнала. Я всегда знала, что хочу стать учительницей. Джил же как будто проспала все старшие классы, кое-как сдала экзамены и вышла в мир, моргая от ослепившего ее яркого света. Устроилась в банк на не требующую навыков работу и там познакомилась с Гарри. Он был старше ее, карабкался по карьерной лестнице и горел желанием завести семью. Лишь после рождения первенца туман в голове Джил прояснился. Гарри-младший оказался визгливым младенцем с непрекращающимися коликами, но для Джил материнство стало чем-то вроде олимпийского вида спорта. Рождение следующих двоих, Хилари и Бет, лишь подтвердило это. Наверное, это Джил следовало назвать Грейс. Она готовит блюда французской кухни в чугунных кастрюльках и замораживает несъеденное; делает компост из пищевых отходов для удобрения огородика, где выращивает пряные травы, и шьет комплекты скатертей и салфеток. Джил на добровольных началах работает в школьной столовой, а на дверце ее холодильника висит фотография африканского мальчика, который живет на благотворительные взносы их семьи. Еще одна ее благотворительность – звонок мне каждое воскресенье. – Привет, Грейси. С мамой разговаривала? – Угу. – Она сегодня плохо себя чувствовала, Грейси. Ты бы ей хоть иногда звонила. Она с нами не вечно будет. – Угу. Часы показывают 20.21. Вот сейчас… сейчас. – Чем-нибудь занималась? – Нет. – А мы все в делах. Гарри через пару недель едет в Китай. Пригласили выступить на международной банковской конференции. Невероятно. Муж моей сестры с нее ростом, 167 сантиметров, и у него почти такая же фигура, включая бюст. Мистер Крутой Начальник слишком занят, чтобы погулять с детками хотя бы полчасика. На голове у него седые завитки, жесткие, как проволока, – как будто с лобка пересадили. Руки пухлые, розовые, наманикюренные. Всегда ходит в костюме. Мысль о том, что кто-то по собственной воле захочет слушать его выступление, не укладывается у меня в голове. Видимо, речь идет о китайских больных бессонницей. А может, о международной конференции для дебилов в дорогих галстуках. – В Китай, говоришь? А ты поедешь? – Вот думаю. Это всего на неделю, дети могут у друзей пожить. Наверняка с ними всё будет в порядке. Даже пойдет им на пользу. – Привезешь мне счеты? – Конечно. Хилли хочет с тобой поговорить, – говорит Джил, и я слышу, как она передает трубку. Хилли – моя племяшка. Я отказываюсь называть ее Хилли (сокращение от Хилари и эгоманиакальная комбинация имен «Джил» и «Гарри» [4] ). Для меня она Ларри. В отличие от Гарри-младшего и Бет, которые пошли в маму – пухлые, темноволосые и с неопределенными творческими наклонностями, – Ларри напоминает меня в ее возрасте: сплошные длинные конечности, как у новорожденного олененка. Кроме того, она неряха, презирает модные журналы и остра на язык. – Привет. У нее тихий, тоненький голос. Мама слушает. – Привет, Ларри, – говорю я. – Как жизнь? – Как называется бумеранг, который вернулся? – Не знаю. А как? – Бумеранг. Слышу, как Джил говорит: «Хилли, ты что, рассказываешь тете Грейс ту дурацкую шутку про бумеранг?» Стук – телефон куда-то тащат, наверное, Ларри несет его в свою комнату. – А как называется бумеранг, который не вернулся? Я не против того, чтобы выслушать дурацкую шутку про бумеранг, главное, чтобы она не слишком затянулась. – Не знаю, Ларри. Как? – Палка. – Она заливается хохотом, что совсем не подобает приличной девушке, и тем самым напоминает мне меня, а никак не Джил. – Ха. Неподражаемо, Ларри. Бросай свою затею учиться на ветеринара и становись комиком. – А я больше не хочу быть ветеринаром. Папа говорит, животные болеют и умирают. Считает, что я должна стать учительницей, но это так скучно. Я решила стать египтологом. – Неужели? Что же скажет мамочка? – Не смешно, Грейс. Ты знаешь, что Великая пирамида Гизы – единственное из семи чудес света, сохранившееся до наших дней? – Угу. И она сложена из 2,4 миллиона каменных блоков. Тишина. – Круто. – Как семейка поживает? В трубке какие-то щелчки. Ларри, играя, нажимает кнопки на своем iPod, Xbox или еще какой-нибудь штуке, в которых я ни черта не смыслю. – Гарри хочет уйти из футбольной команды. Папа осатанел и заставляет его тренироваться каждый день. Бетани всё время ко мне лезет. Как она мне надоела! Спит с прищепкой на носу, потому что считает, что он слишком большой. – Жуть. – Не говори. Хочет атласную наволочку, как у мамы, потому что, когда спишь на атласе, меньше морщин. – Когда я просыпаюсь, у меня лицо, как у сфинкса. Ларри прыскает. Я ее рассмешила. – Я так давно тебя не стригла. В прошлый раз хорошо получилось, правда? – 10 сантиметров, ни миллиметром больше, ни миллиметром меньше. Ларри – одна из немногих, кому я доверяю свои волосы. Что, если какая-нибудь рассеянная парикмахерша отвлечется и отрежет 9,5? – Наверное, уже сильно отросли. Ты когда приедешь? Хотела бы я сказать: скоро, дорогая, – но я чувствую себя планетой, большой планетой вроде Юпитера или Сатурна. В последнее время мне нелегко сойти с орбиты. – На следующей неделе мама затевает какой-то обед. Наверняка будет скукотища, но она сказала, что ты можешь прийти. Представляю, как Ларри тянет Джил за рукав: «Мам, мам, можно Грейс придет?» Надоедает ей до тех пор, пока та не скажет: «Ладно, только зови ее тетя Грейс». Уверена, ради меня Ларри пришлось постараться. – Я хочу, Ларри, но тогда мне придется накачать ботоксом мозги, как маминым подругам. Хихикает. Наверное, не стоит мне говорить такие вещи. – Погоди. – Вышла на минутку или закрыла трубку рукой. – Мама хочет с тобой поговорить. – Увидимся, Дефацио. – До встречи, Фини [5] . |