Онлайн книга «Русские на Мариенплац»
|
Он быстро по-английски продиктовал номер своего телефона и адрес. Джефф записал, вырвал листок из блокнота и протянул его мне. Стараясь правильно выстроить русскую фразу, он медленно проговорил: – Но, пожалуйста, обязательно позвони. Ты мне очень нравишься, Катя. «Ай-да Иванушка-дурачок! Ай-да Алеша Попович!.. – подумала я. – Ничего себе напор?!.. Вот так Емеля…» – Эй, Джефф!!! – возмутился Сэм. – Что такое?! Я уже считал, что Катя – моя девушка!.. – Нет, Сэм, – спокойно произнес этот американский Емеля. – У тебя всегда есть в запасе сто девушек, которые от тебя без ума. А у меня будет только одна – Катя. О'кей? – Лейтенант Келли! Вы просто – сукин сын!!! – завопил Сэм и мы чуть не врезались в стоящий на остановке автобус. – Вы – паршивый и грязный койот!!! Вы… – Капитан Робинсон, пожалуйста, выбирайте выражения. С нами дама, – невозмутимо прервал его Джефф. – Эй, эй, ребята!.. – сказала я. – А вы не хотели бы посоветоваться еще и со мной?! – Нет, – сказали они оба в один голос. И тут мы подъехали к этому дому на Райхенбахштрассе. Оказалось, что аэропорт был совсем близко от центра Мюнхена. Наглухо закрытые ворота, вверху по углам арки – глазки телекамер, на стене кнопка звонка. Жму на кнопку. Пауза. Еще раз нажимаю… Открывается дверь и в ее проеме появляется крепенький паренек абсолютно израильского типа. Загораживает своими широченными плечами вход, оглядывает мою огромную сумку и гитару в чехле и что-то не очень любезно спрашивает меня по-немецки. – Айм ноу спик дойч, – говорю я. – Говори по-английски, – предлагает он мне. – Айм ноу спик инглиш… – тупо признаюсь я. И чего дура не учила язык?! С моим Гришкой это можно было делать, не вылезая из постели. Кретинка ленивая! А паренек на меня так и смотрит – как на кретинку и дуру. Тогда я вытаскиваю из кармана куртки письмо Якова и свой паспорт и протягиваю его пареньку. Тот открывает мой израильский паспорт, сверяет фотографию с сильно усталым и лохматым оригиналом и говорит на чистом иврите: – Почему же ты не говоришь на иврите? – Я говорю. Но не очень хорошо… – Но это же лучше, чем молчать. Что тебе нужно? – Передать вот это письмо вот этому человеку, – и тычу пальцем в адрес и фамилию на конверте. – У нас такого человека нет. – Этого не может быть!.. – я чуть не расплакалась. – Хорошо, – говорит паренек. – Проходи сюда. Он даже не помог мне втащить вещи, этот раздолбай! Он просто посторонился и впустил меня под арку, в глубине которой стояла немецкая полицейская машина. Когда он распахивал передо мной дверь, я увидела у него под курткой большой пистолет в кобуре. Меня этим, правда, не удивишь. У нас в Израиле чуть ли не каждый третий носит оружие. Конечно, кроме олимов… За воротами оказались еще два таких же бычка, словно с плаката, рекламирующего занятия боди-билдингом. – Хальт! – сказал мне один из них, а второй взялся внимательно разглядывать мой паспорт. Первый охранник быстро обшарил меня металлоискателем, затем то же самое проделал с моей сумкой, а потом с гитарой. Но если мы с сумкой вели себя тихо и безропотно, то моя гитара показала себя во всем блеске! От прикосновения к ней металлоискатель прямо-таки заверещал дурным голосом! Охранники настороженно переглянулись. Один спросил: – Что там? – Гитара, – сказала я. – Вынь ее из чехла. – О, черт вас побери!.. – выругалась я по-русски и стала вытаскивать гитару на свет Божий. Я уже еле стояла на ногах от усталости. Мне хотелось есть, спать и писать, а мне тут еще шмон и допрос устраивают! – Ты говоришь по-русски? – усмехнулся один. – Да. Ты тоже? – Нет. Но у нас есть человек с русским языком. Эйтан! Ты не знаешь, Абрам еще не ушел? – Кажется, нет. Мне вернули письмо и паспорт, приказали оставить вещи и послали на третий этаж – к «Абраму с русским языком», сказав, что у Абрама нет своего места – его нужно ловить. Но чаще всего он бывает на третьем этаже… Я не стала пользоваться лифтом и вверх по лестнице пошла пешком. И вдруг, на свое счастье, услышала откуда-то сверху негромкую русскую речь. Женский голос слегка раздраженно говорил: – Что ты дергаешься?! Что ты все время ищешь возможность понервничать?.. Ну, так сломался протез! Ай-ай-ай! Большое дело!.. Так пойдешь к цанарцу и починишь. – И выложу ему двести марок… – уныло отвечал мужской голос. – Таки выложишь. Ничего страшного. Лейбовичам за их паршивые зубы страховка оплатила пять тысяч! А у тебя двести. Тьфу! Заплатят, как миленькие! – А если не заплатят?.. – Так тогда и будешь нервничать! Почему надо убивать себя раньше времени?! Я мигом взлетела наверх и между вторым и третьим этажами на лестничной площадке увидела старика и старуху. Старуха была чем-то похожа на тетю Хесю. – Здравствуйте! – сказала я им. – Здравствуй, деточка, – ответила мне старуха, а старик только кивнул головой и прикрыл беззубый рот ладонью. – Ради Бога, извините меня, но я услышала русскую речь и… – я посмотрела на старика: – Вы – не Абрам? – Боже его упаси! – сказала старуха. – Я бы сразу же удавилась! Через три минуты мы со старухой знали все. Она про меня, я – про Абрама. Никакой он не «Абрам». Он – обычный еврей Виталий из Ленинграда, где был каким-то доктором, а сбежав полтора года тому назад в Мюнхен, здесь переименовался в «Абрама» и сразу же заговорил на русском языке с еврейским акцентом, которого у него никогда не было и быть не могло, потому что он совсем еще молодой человек – ему не больше пятидесяти, а у молодых людей, родившихся и выросших в Ленинграде и Москве, акцента не бывает! Он уже говорит по-немецки и состоит в «Юдишегемайндшафт» на общественных началах, как промежуточное звено между начальством общины и русскими евреями. И все русские евреи от него буквально плачут, потому что он может сделать столько гадостей!.. А начальство в нем души не чает!.. Несколько раз старик пытался прервать старуху, подавал ей всякие знаки, чтобы она заткнулась, но та не обращала не него никакого внимания. А один раз прервала себя и сказала ему: – Нам с тобой осталось три-четыре года жизни. Я устала всех бояться. Я там боялась, я и здесь должна бояться?! Девочка будет знать – к кому она идет! Я выслушала старуху, сказала ей, что таких перевертышей я и в Израиле встречала навалом, и мне с ним детей не крестить, мне нужно только передать письмо вот этому человеку, который здесь большой начальник. |