Онлайн книга «Прозрачные леса под Люксембургом»
|
– Знаете, молодой человек, – вздохнула она, – если вы думаете, что оригинальны, то глубоко заблуждаетесь. Вы далеко не первый предлагаете мне подобную глупость. Он помолчал. – Я и не претендую на оригинальность. Извините. И оборвался короткими гудками. Она улыбнулась, закурила. – Лера, ты идешь? – мелькнул голос сотрудницы. – Нет, не жди меня. Голос пропал. Лишь в глубине коридора слышалось мокрое шлепанье тряпки и ежевечерний мат уборщицы. Снова зазвонил телефон. – Как ни странно, это опять я. – Я догадалась. – Черт с ней, с оригинальностью. Просто так мы можем встретиться? – Можем. – Сейчас вы, конечно, скажете, что сегодня заняты. – Ничего я не скажу, – Лера поплевала на окурок – видел бы он ее в эту минуту. – Назначайте время и место. Он назначил. Деликатно поинтересовался, удобно ли ей. – Удобно, удобно, – отвечала она. Ей были совершенно безразличны и он, и встреча, и все на свете. Но неотвратимо подступал вечер с его одиночеством и попыткой куда-нибудь себя деть – один из тысячи похожих друг на друга как две капли воды, бесконечных вечеров. Они и встретились. Лера – в черном дутом пальтишке, красной шапочке, красных сапожках, до умопомрачения хорошенькая. Он – в длинном плаще, высокий, уже седеющий. – Валерия, – постучав сапожком о сапожок, протянула руку в красной перчатке. – Валерий, – он вложил ей в руку букет бордовых роз. – Очень вам идут. – Лерочка-Валерочка, – простучали сапожки. – Вы убиваете меня галантностью. Куда поведете? – Куда прикажете. – Куда прикажу… Ресторанов терпеть не могу. В кино вроде возраст… – она загибала пальчики на руке. – Можно, конечно, в театр, но придется волей-неволей отвлекаться на сцену, а это может закончиться катастрофой. Пойдемте, что ли, ко мне. Я предложу вам чай или кофе. Вы что предпочитаете? – Портвейн. – Что ж, можно и портвейн. – Вы, простите, одна живете? – Одна, одна… В винный отдел тянулась очередь длиною в жизнь. – Очередь за счастьем, – заметила Лера. – Портвейн отменяется. Он достал из плаща бутылку марочного. – Счастье в наших руках. – Вы производите впечатление предусмотрительного человека. – Это кажущееся впечатление. Квартира оказалась уютной, обставленной с безупречным вкусом. Он пощелкал пальцем по переплетам книжек, прошел в кухню узким коридорчиком. – У вас хорошая библиотека и вообще славно. Значит, так и путешествуете: из комнаты в кухню, из кухни в комнату. – Так и путешествую. А вы? – Я объездил полстраны, но нигде не обрел душевного равновесия. И вот теперь смотрю на вас и думаю: может, эта женщина разберет хаос в моей душе?.. – Я что, похожа на вторую половину страны? Он усмехнулся. – Бог вас знает, на кого вы похожи… Только мне у вас так спокойно, будто я здесь родился и вырос, и вот, наконец, вернулся… Лера не ответила. В ее дверь стучался незнакомый, непохожий на других человек, и она пока не понимала, нужно ей это или нет. Он разлил вино по большим бокалам на высоких ножках. Опалово-золотистый цвет вина вносил в душу смуту и неопределенность. – Крепленое? – спросила Лера. – Марочное. – Марочное – тоже крепленое. Это я знаю. Вообще-то из меня такой питок… – А из меня ничего. Знаете, один писатель сказал: «Я не только по-прежнему ничего не пью, но и не понимаю, как можно вырывать страницы из этой и без того короткой книги» [1] . Теоретически я с ним согласен… – Много пьете? Он промолчал. Ему хотелось, чтобы она пожалела его, сказала что-нибудь мягкое, успокаивающее, но она была далеко, и занимал он ее постольку, поскольку присутствовал в ее пятиметровой кухне. Он никак не мог привыкнуть к мысли, что на свете есть люди не менее одинокие, чем он сам. – Да, – протянул он и снова налил. – Ну, а как вы вообще поживаете? Она улыбнулась. – Так себе поживаю. Обыкновенно. Охраняю памятники, езжу в командировки… – И одна? Она пригубила. – Вот с вами. Он почему-то смутился, выпил до дна. – Помните, в «Двух капитанах» Ромашов спрашивает у Кати: «Вот напьюсь, что будете делать?» Она отвечает: «Выгоню». Две фразы – и целый пласт отношений… А вы что будете делать? – Спать уложу. – Так может, мне быстрее напиться? Она засмеялась. – Вот и познакомились. Ее голос сейчас был близким и зовущим, и ему показалось, что он, наконец, нашел тот берег, к которому можно прибиться и успокоиться. Он тогда достал вторую бутылку, и она улыбнулась: «Ах, вы, искуситель». Она была немного пьяна, и хотя он совсем не думал о ней как о женщине, сама приблизилась к нему и сказала: – В конце концов, это свинство – допиваем вторую бутылку, а вы даже не посягнули на меня… И подставила щеку. Он поцеловал ее в губы, она оттолкнула его. – Знаете, мы ведь не дети. Я сейчас разберу постель… Ночью он тихо спросил: – Лера, можно я закурю? – Курите, – безразлично отозвалась она. Отчужденность голоса смутила его. Он долго искал зажигалку, щелкнул, наткнувшись взглядом на чужую спину. Она села, попросила: – Дайте и мне. Снова щелкнула зажигалка, и в следующее мгновение он увидел, как невероятно она прекрасна. – Ты божественна, – сказал он, пытаясь скрыть неловкость. Она захохотала, откинулась на подушку. – Слушайте, где вы живете? – Снимаю комнату. – Да?.. Переезжайте ко мне – будете каждую ночь повторять мне: «Ты божественна!» Что еще нужно незамужней бабе? Он курил, отвернувшись к окну и стряхивая пепел в пустую пачку из под сигарет. Затем резко смял пачку и, обернувшись к ней, сказал: – Ты трезва сейчас, тебе стыдно и потому ты сказала пошлость. Зачем? Она взяла его руки, уткнулась в них лицом, и он ощутил на ладонях ее слезы. |