Онлайн книга «Ты самая любимая»
|
— Сейчас. — Он вышел из машины, обошел ее и открыл правую дверцу. Ивана выскочила из машины, но Сорокин не отступил, а стоял, преградив Иване путь. — Пусти! — крикнула она в истерике. — Ударь меня. — Пусти, я сказала! — Ударь меня. Пожалуйста. Она ударила. — Еще. Она ударила. — Сильней. Она ударила изо всей силы, но он сказал снова: — Еще. И она стала бить его кулаками в грудь, по плечам, по шее, бить изо всех сил, но он стоял, не защищаясь, и только просил: — Еще… еще… Выдохшись, она, рыдая, уронила голову ему на грудь. Он поднял ладонь и нерешительно, неумело погладил ее по голове. — Дочка… — Пусти меня!.. — сказала она. Он выпустил ее, и она убежала в свой подъезд. А он, нервно закурив, все стоял в темноте вечера у своей машины и смотрел на окна третьего этажа. А там, на третьем этаже, Ивана стояла у окна спальни и, не зажигая света, смотрела вниз, на Сорокина. Но потом за ее спиной дверь спальни открылась, в дверном проеме возникла бабушка: — Ты идешь ужинать? Ивана не ответила. Бабушка подошла к ней, посмотрела в окно. Внизу, в темноте вечера, мужская фигура стояла возле «тойоты». — Это еще кто? — спросила бабушка. — А мама где? — В рейсе, где же еще? А кто это? Твой поклонник? — Это мой отец… Сорокин… — Сорокин?? — изумилась бабушка. — Убить его мало! Поезд-экспресс стремительно пронесся мимо камеры… Утром в школе был переполох — из рук в руки переходила местная газета с броским заголовком: СПУСТЯ 14 ЛЕТ ПОСЛЕ ИЗНАСИЛОВАНИЯ ЖЕНЩИНА ПОДАЛА В СУД НА СВОИХ ОДНОКЛАССНИКОВ Кто-то из учеников вслух читал: — «В городской суд поступило исковое заявление ж.-д. проводницы Марии Малышкиной с требованием привлечь к ответственности за изнасилование весьма влиятельных людей нашего города — депутата городской думы Олега Карпатого, полковника ВВС Алексея Сорокина и врача Евгения Царицына…» Входя в класс, Ивана в оторопи и ужасе от этих слов замерла на пороге. А читавший продолжал: — «По утверждению Малышкиной, изнасилование произошло 14 лет назад, когда она и трое обвиняемых заканчивали десятый класс…» Но тут Ивана, придя в себя, стремительно подбежала к читавшему, вырвала из его рук газету и опрометью бросилась вон из класса. Свист и улюлюканье одноклассников неслись ей вслед. Выбегая из школы, Ивана чуть не сбила с ног Федю, который попытался ее остановить. — Ива! В чем дело? — крикнул он ей в спину. Она, не ответив, убежала. И столь же стремительно, запыхаясь, взлетела по лестнице на третий этаж, ворвалась в свою квартиру. — Где мама?! — А что такое? — спросила бабушка, строча на ножной швейной машине очередную цветастую «бабу на чайник». — Я спрашиваю, где мать?! — заорала Ивана. — Тихо, тихо. Она в рейсе, — продолжала строчить бабушка. — А в чем дело? — А вот в чем! Бля! — Ивана шлепнула газету на доску швейной машины. Бабушка изумленно подняла на нее глаза: — Ты что, сдурела? Материться стала? — Ты читай! Читай! Блин!! Бабушка мельком посмотрела на газету и пожала плечами: — Да я читала уже… — И кивнула на тумбочку, где лежала точно такая же газета. — Ну и что? — Читала? — изумилась Ивана. — Вы… вы охренели? Зачем вы это сделали? — Ты свой язык-то прикуси, — сказала бабушка. — Совсем уже… Ивана подскочила к ней вплотную: — Я тя спрашиваю: зачем вы это сделали?! Отвечай! — Так ты ж сама хотела. Ты ж кричала матери, что надо их под суд. Вот она и… — Да мало ли что я кричала! Идиотки! Как я теперь буду в школу ходить? — Ивана заметалась по квартире. — Когда ее поезд приходит? — Не знаю. Может, уже пришел. Успокойся. Их давно нужно было судить. Но лучше позже, чем… Но Ивана уже не слышала ее — выскочила из квартиры. Однако, выбежав из подъезда, замерла на месте, поскольку тут ее поджидали четверо подростков — Лена Сорокина, Витюша Карпатый и двое погодков-сыновей Царицына. — Вот она! Бей ее! — крикнула Лена и первой набросилась на Ивану. — Сука! Стукачка! Следом подключились остальные. Они повалили Ивану на землю и избивали всерьез, не по-детски, а кулаками, ногами и в кровь. — Сволочь! Выблядок! Паскуда! Стукачка! Какой-то прохожий попытался вмешаться, но подростки грубо отмахнулись: — Вали отсюда! Не встревай, курва! Яйца оторвем! И прохожий, струсив, ушел. Когда окровавленная Ивана, уже не сопротивляясь, мертвым кулем лежала на земле, Лена Сорокина объявила ей приговор: — Значит, так, сеструха! Или твоя мать срочно заберет заявление, или я тебя лично убью на хрен! — И тряхнула Ивану: — Ты поняла? Разбитым в кровь ртом Ивана утвердительно промычала в ответ. Оставив ее на земле возле подъезда, подростки закурили и спокойно ушли. Из открытого окна чьей-то квартиры гремела музыка очередного хита группы «Дважды два». Но самое поразительное случилось не в этот день, а в последующие. Потому что газетная публикация произвела совсем не тот эффект, на который рассчитывала редакция. Вместо осуждения названных в газете насильников обыватели города стали кошмарить — кого бы вы думали? Марию Малышкину! Ее оскорбляли соседи, материли прохожие, выталкивали из городского транспорта, пинали в магазинах… — Паскуда!.. — Да сама небось первая легла!.. — Нашлась, бля, правдоискательница!.. — Убивать таких надо! Сучка!.. Ивана, Мария и бабушка боялись выйти из дома и жили теперь как в осаде. — Встать, суд идет! В небольшом зале заседания суда народу было тьма — вся местная пресса, родственники подсудимых, просто любопытные. Но судья, заняв свое место, объявил: — Заседание суда будет закрытым, прошу всех посторонних освободить помещение. |