Онлайн книга «Ты самая любимая»
|
— Давайте! Давайте! Ты, учитель! Становись на шпаклевку! Армен, обдирай старые обои! А ты, хохол, валиком красить будешь! Давайте! Поехали! Маргарита, освобождай стол! Уноси все, а то они тут до завтра будут сидеть! Все послушно принялись за работу. А поезд № 97, гудя тепловозным гудком, катил тем временем от Урала на запад сквозь желтеющую к осени тайгу. В общем плацкартном вагоне семилетняя Катя, украшенная розовым бантом, уже разложила на нижней полке три свои куклы и плюшевого зайца и села полдничать со своей 50-летней бабулей. На полдник были крутые яйца, хлеб с маслом и чай из термоса. Напротив них, на двух противоположной полках расположились ехавшие из Челябинска 35-летняя мать с 12-летним сыном. Мать разгадывала кроссворды, поминутно спрашивая у сына про «город на юге Франции из семи букв» или про «бой быков из шести букв», а сын, читая «Гарри Поттера», отвечал ей, почти не задумываясь и, конечно, презрительно поглядывал на Катю с ее куклами. Поглядев на мужчин, которые принялись шпаклевать и красить стены, Маргарита понесла на кухню остатки трапезы. Альбертович пошел за ней, но она остановилась: — Не подходите! — Не подхожу, не подхожу, — сказал он. — Ты сюда дверь хотела навесить. Где она? — Дверь на балконе, под ковром. — Учитель! — позвал Альбертович, направляясь к балкону. — Иди сюда! Но Илья не отозвался. Альбертович попытался вытащить дверь из-под прогнившего ковра и ящиков с пустыми бутылками, но ему это не удалось, и он снова позвал Илью: — Ну, иди сюда, сержант! Помоги! Илья подошел: — Я не понимаю, почему ты меня цепляешь? — Давай снимем эти ящики. Вдвоем они сняли с ковра тяжелые пыльные ящики. — Ничё я не цепляю, — примирительно сказал Альбертович. — И вообще, у меня была одна жидовочка — такое со мной творила! Особенно в партере! Бесконечно! Даже по утрам! Я бреюсь, а она станет на коленки и… Сердце останавливалось, сука буду! А по ночам… У нее там чё-то так сжималось, так сжималось! Помпа! Не, наши так не могут! Но уехала, сука, в Америку! Может, вернется, как думаешь? — Не вернется, — жестко отрезал Илья. — Но ты же вернулся. Илья усмехнулся: — Я ж не к тебе вернулся. — А ко мне, ты считаешь… — А к тебе ни одна баба не вернется. — Это еще почему? Давай, потащили ковер… Помогая оттаскивать свернутый в рулон ковер, накрывающий дверь, Илья сказал: — Как по-твоему: почему в Армении, практически, нет никого, кроме армян. Арсен, я не прав? — Ну, в общем, прав… — подтвердил Арсен. — Почему? — спросил Альбертович. — А потому что армяне, — сказал Илья, — своих баб так любят, что им другие мужики не нужны. А вы так умеете любить? Вот ты кого любишь? Конкретно? — Ну, мало ли… — Вот именно, что «мало»! А вот если бы вы своих баб много любили… Первые евреи в России знаешь, когда появились? В Киеве в 941 году. Хазары, торговцы. И уже через год там такое началось! Киевский князь издал указ — чья жена будет замечена, что «бегает до жидов», тот десять гривен в казну должен штраф платить. Вот если бы сейчас был такой закон, как думаешь, сколько в госбюджете денег было бы? Альбертович не ответил, а, опустив свой край двери на пол, подошел к Илье. — Вот сколько! — и сильнейшим ударом сшиб Илью на пол. Но Илья тут же вскочил и бросился на Альбертовича. — Убью!.. Драка началась нешуточная, и по ходу ее со стола полетела посуда, вдребезги разлетелась пивная бутылка и тарелка с какой-то закусью. Все, конечно, бросились их разнимать — Маргарита повисла на Илье, Василий и Арсен — на Сергее Альбертовиче. — Пустите! — рвался окровавленный Альбертович. — Я его удавлю, гада! — Илюшенька, не надо! — кричала Маргарита, вися на Илье, у которого кровь капала с разбитой губы. — Та почэкайтэ вы оба! — просил Василий. — Все! Все! Успокоились! — распоряжался Арсен. — Маргарита, йод! Йод давай! — Да нету йода! — запаниковала Маргарита. — Боже мой! Кровь! — Тащи самогон! — приказал ей Василий. Держа рукой кровоточащий висок, Альбертович кричал Илье: — Сука, ты за это ответишь! У меня депутатская неприкосновенность! — А у меня двойное гражданство! — отвечал Илья. Маргарита сбегала на кухню за самогоном, смочила им салфетку, приложила к виску Сергея Альбертовича. Альбертович взвыл от боли, выхватил у Маргариты бутыль, хватанул прямо из горла. — Ох ты! Хорош! — выдохнул он. — А мэни? — потребовал Василий. Маргарита налила Василию в стакан, он выпил и крякнул от удовольствия. — Попробовать, что ли? — сказал Арсен. Маргарита налила и Арсену, тот тоже выпил и сказал: — Не коньяк, конечно, но… Илья молча протянул руку с пустым стаканом. Маргарита налила, посмотрела, как он выпил, и решилась: — Тогда и я… Выпила и аж задохнулась: — О!.. Ой… — Рита, а где твоя гитара? — спросил Илья. — Нет у меня гитары, Илюша, — горестно сообщила Маргарита. — Давно уже… — А, правда, ты ж на гитаре играла, — заметил Альбертович. — Я помню… — И я тэбэ за твою гитару покохав, — вспомнил Василий. — Я тебе подарю гитару, Рита, — сказал Арсен. — Самую лучшую гитару подарю! — Опять начинается — «Я», «Я»! — возмутился Альбертович. — МЫ подарим! Понял, Армен? Скинемся и подарим. Скинемся? — Конечно, — сказал Илья. — А тебя не спрашивали, — бросил ему Альбертович. Но Илья пропустил это мимо ушей, он уже пел, подойдя к Маргарите: — Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно… — Струна осколком эха, — подхватила Маргарита, увлекая Илью в танец, — пронзит тугую высь… Вальсируя, они пели уже вдвоем: — Качнется купол неба большой и звездно-снежный… — Как здорово, — вступил Василий, — что все мы здесь сегодня собрались… Альбертович, с ненавистью глядя на Илью, налил себе еще самогона. Продолжая танцевать, Маргарита крикнула: — Давайте! Все! Качнется купол неба большой и звездно-снежный… И все, кроме Альбертовича, запели хором: |