Онлайн книга «72 метра. Книга прозы»
Особенно часто такое со мной случается, если речь идет о вещах экзотических — о добывании космической пыли или выпаривании золота из списанных приборов. А недавно мы с ним долгое время говорили о вытравливании застарелой проказы с помощью нафтеновых кислот. Мы потратили на это часа полтора, и он меня почти убедил, что после применения этой дряни оставшиеся в живых избавятся от проказы навсегда. Здесь следует остановиться. Я люблю вот так посреди разговора о проказе остановиться и внимательнейшим образом осмотреть свои пальцы. Все-таки пальцы гения. То, что я — гений, я заметил давно. Потому что выдержать напор Бегемота в деле поливания язв кислотами может только гений. Ему мозг буравят, а он — хлобысь! — и уже полетел, лия рулады, в поэтические дали, где имеются Амур-задрыга и голый Плутон недр. После этого уже безболезненно для себя возвращаешься назад в свое тело, чтобы выслушать очередное: «А давайте из списанных подводных лодок сделаем танкера, чтоб, пройдя подо льдами, снабжать горючим районы отсталого Севера. Но нужна государственная поддержка. И я даже знаю, кто это поддержит. Есть такой человек в правительстве. А при всплытии пятиметровый лед придется рвать боевыми торпедами, и в случае возникновения пожара под водой горящее помещение немедленно заполняется фреонами 112, 118!» Все! Не могу! Хочется освободить чукчей навсегда. — Чук-чи! — хочется сказать им. — Вы свободны навсегда! И от топлива тоже. Лучше все это пусть опять зарастет вечной мерзлотой, а мы будем у вас устраивать сафари и стрелять ваших полярных гусей среди девственной, экологически чистой природы чистыми керамическими пулями. Заседлайте мне оленей, чукчи, чум вас побери! Между прочим, если пристально посмотреть на карту, где-то там, между торосами, затерялся уникальный совхоз по выращиванию племенных быков. Совхоз находился в заведовании у Военно-морского флота, потому что так всегда: если кругом ни хрена нет, то все это находится в заведовании у Военно-морского флота. А потом сперму быков, выращенных рядом с белыми медведями, доставляли в Киргизию и там уже закачивали киргизским телкам, а приплод женского пола доставляли по железной дороге в Беловежскую пущу, где он длительно насиловался с помощью зубров, и на выходе получался такой живой вагон с рогами, что он даже в сарай не помещался. Корми его хоть ветошью отечественной, а он все равно вырастает с вагон. Потом, конечно, когда все вокруг уже разрушили, никак не могли найти, кому следует перекачивать эту сперму, которой много скопилось, и через подставных лиц звонили Бегемоту из Нарьян-Мара. И Бегемот, воодушевленный таким количеством беспризорных телок, предлагал ее всем подряд. Звонил и говорил: — Сперма нужна? Пристроили ее потом в Южную Корею для участия в ежегодном фестивале корейских масок. А однажды быков вместе с возбуждающими их телками перевозили военными вертолетами с пастбища на пастбище. И часть пути нужно было лететь над водной гладью. И тут одна телка отвязалась и, очумев от болтанки, принялась всех безжалостно бодать. Так ее просто выпустили. Открыли дверь, и она сиганула вниз. А внизу сейнер плавал. И попала она точно в сейнер. Корова пробила его насквозь, и он мгновенно затонул. Спаслась только кокша-кухарка, которая вылезла на верхнюю палубу и, задрав голову вверх, пыталась рассмотреть, откуда это сверху несется такое катастрофическое мычание. Бац! — и кокша сейчас же в воде с блестящими глазами западносибирской кабарги. И она ничего потом не могла объяснить: как это — «Му!» — а потом сразу вода. Ее спрашивали, а она, досадой сотрясаемая, все твердила: — Му — и вода! Му — и вода! «О это невыносимое пение сирен, льющееся из клиники туберкулеза», — как сказал бы один очень известный поэт. Не уверен, что в этих выражениях можно описать все вибрации, исходящие от плавающей кухарки, но уверен в том, что это хорошо, холера заразная, это лирично, это красиво, черт побери! А красота, как правильно учат нас другие поэты, имеет право звучать как попало, где придется. Отзвучала — и люди, пораженные всеми этими звуками, должны замереть и подумать о своем высоком предназначении. Вот я, к примеру, когда слышу все эти красоты, сразу замираю и думаю о чем-то клетчатом. И когда я слышу: «А давайте с помощью архимедова винта поднимем подводную лодку», — я тоже замираю с головы до жопы и внимаю тому, как лимфа бухает своими детскими кулачками в лимфатические узлы, неутомимая, как молодые бараны. Тин-тили-дон! Тин-тили-дон! — а это уже слезы весны. Видимо, слезы радости. А еще хорошо слушать, как шепчутся божьи коровки и милуются клопы и стаффордширские слоники где-то там, на листе за окном, и сейчас же стихи, да-да, конечно стихи, сначала шорох, щелчки какие-то, неясное турули — а потом стихи того и гляди падут невозвратно, как капля борща на ступеньки собора, если их немедленно не записать: Глафира, Глафира, хахаха-хаха! Вчера я нашел во дворе петуха! Издох! От любви, я надеюсь, почил, Не так он точило свое поточил, Но я же, Глафира, ле-бе-дю-де-дю! По этому поводу всячески бдю! Не бойся! Не мойся! Кстати, мне сейчас пришло в голову, что с помощью этих стихов можно будет объяснить некоторые особенности военного человека. В частности, болезненные состояния его ума. Видите ли, военнослужащий очень часто превращается в идиота. И не всегда удается сразу распознать, что это превращение уже произошло. Оно всегда неожиданно. Ни с того ни с сего. Ты с ним говоришь, а он уже превратился. Оттого-то и приходится много страдать. И я думаю, что все это происходит потому, что в какой-то эвдемонистический период своего развития военнослужащий переполняется всякой чушью и на время теряет способность отделить реальность от своих мыслей о ней. Таким образом он мимикрирует, то есть заслоняется от реальности, то есть сохраняет себя. Вот наш командующий Тот всегда думал вслух. Выскажется — и все сейчас же бросаются исполнять, овеществлять это высказывание, а он и не рассчитывал вовсе, не предполагал, не хотел — и получается кавардак. Но порой что-то с хрящевым хрустом втемяшивалось ему в его башку, что-то, как всегда, оригинальное, с перьями, и все в этом непременно участвуют, напрягаются, чтоб повернуть вспять, то есть раком, все законы логики, динамики и бытия, и поворачивают, и опять получается ерунда. |