Онлайн книга «72 метра. Книга прозы»
— А я еще старший начальник помощника штаба! — останавливался среди соплей Миша и, отстранившись и вперившись, напряженно искал возражений. — Видим, видим, — отвечали ему милиционеры. Мудрые милиционеры сдали его немудрым, а те заперли его до понедельника. Миша замолотил опять: — Я — Зверев! Сообщите в КГБ! Я — Зверев! — А почему не в ООН? Пересу де Куэльяру, ему тоже будет интересно, — говорили немудрые и пожимали плечами. — Ну, так нельзя! Не дают работать. Накостылять ему, что ли? Чуточку… — и накостыляли… В конце концов, в понедельник все разобрались во всем! (Едри его мать!) КГБ с милицией проводили его на вокзал, вручили ему билет, посадили в поезд, и он начал обратный путь на свой полустанок… Когда он слез с поезда, от него шарахнулись даже гуси. Миша пробирался домой огородами. Подойдя ближе, он услышал музыку. В его доме творилось веселье. Миша присел в кустах. Жизнь научила его осторожности. Вскоре на крыльцо вывалился друг детства Вася. Вывалился, встал с кряком и отправился в кусты, гундося и расстегиваясь по дороге. У кустов он остановился, закачался, схватил себя посередине, и из него тут же забил длинненький фонтанчик. Когда фонтанчик свое почти отметал, навстречу ему из кустов вдруг поднялось странное создание. — Чего это здесь?.. А? Вася? — спросило создание голосом Мишки. — Вот надо же было так упиться! — сказал Вася. — Привидится же такое… — и, сунув недоделанный фонтанчик в штаны, повернул к дому. — Стой! — одним махом настиг его Миша, и Вася засучил ножками, утаскиваемый. Оказалось, что Мишу всем полустанком дней десять искали баграми на озере, а потом решили — хорош! — и справили поминки. Где вы были?
— Где вы были? — Кто? Я? — Да, да, вы! Где вы были? — Где я был? Комдив-раз — командир первого дивизиона — пытает Колю Митрофанова, командира группы. — Я был на месте. — Не было вас на месте. Где вы были? Лодка только прибыла с контрольного выхода перед автономкой, и Колюня свалил с корабля прямо в ватнике и маркированных ботинках. Еще вывод ГЭУ [1] не начался, а его уже след простыл. — Где вы были? — Кто? Я? — Нет, вы на него посмотрите, дитя подзаборное, да, да, именно вы, где вы были? — Где я был? Колюша на перекладных был в Мурманске через три часа. Просто повезло юноше бледному. А в аэропорту он был через четыре часа. Сел в самолет и улетел в Ленинград. Ровно в семь утра он был уже в Ленинграде. — Где вы были? — Кто? Я? — Да, да! Вы, вы, голубь мой, вы, яхонт, — где вы были? — Я был где все. — А где все были? Шинель у Коленьки висела в каюте; там же ботинки, фуражка. Его хватились часа через четыре. Все говорили, что он здесь где-то шляется или спит где-то тут. — Где вы были?! — Кто? Я? — ДА! ДА! ВЫ! Сука, где вы были?! — Ну, Владимир Семенович, ну что вы, в самом деле, ну где я мог быть? — Где вы были, я вас спрашиваю?! За десять часов в Ленинграде Коля успел: встретить незнакомую девушку, совершить с ней массу интересных дел и вылететь обратно в Мурманск. Отсутствовал он, в общей сложности, двадцать часов. — Где вы были, я вас спрашиваю?! — КТО? Я? — Да, сука, вы! Вы, кларнет вам в жопу! Где вы были? — Я был в отсеке. Комдив чуть не захлебнулся. — В отсеке?! В отсеке?! Где вы были?!!! Я ушел из каюты, чтоб не слышать эти вопли Венского леса. Ботик Петра Первого
Закончился опрос жалоб и заявлений, но личный состав, разведенный по категориям, остался в строю. — Приступить к опросу функциональных обязанностей, знаний статей устава, осмотру формы одежды! — прокаркал начальник штаба. Огромный нос начальника штаба был главным виновником его клички, известной всем от адмирала до рассыльного, — Долгоносик. Шел инспекторский строевой смотр. К нему долго готовились и тренировались: десятки раз разводили экипажи подводных лодок под барабан и строили их по категориям: то есть в одну шеренгу — командиры, в другую — замы со старпомами, потом — старшие офицеры, а затем уже — мелочь россыпью. В шеренге старших офицеров стоял огромный капитан второго ранга, командир БЧ-5 по кличке «Ботик Петра Первого», старый, как дерьмо мамонта — на флоте так долго не живут. Он весь растрескался, как такыр, от времени и невзгод. В строю он мирно дремал, нагретый с загривка мазками весеннего солнца; кожа на лице у него задубела, как на ногах у слона. Он видел все. Он не имел ни жалоб, ни заявлений и не помнил, с какого конца начинаются его функциональные обязанности. Перед ним остановился проверяющий из Москвы, отглаженный и свежий капитан третьего ранга (два выходных в неделю), служащий центрального аппарата, или, как их еще зовут на флоте, «подшакальник». «Служащий» сделал строевую стойку и… — Товарищ капитан второго ранга, доложите мне… — проверяющий порылся в узелках своей памяти, нашел нужный и просветлел ответственностью: —…текст присяги! Произошел толчок, похожий на щелчок выключателя; веки у Ботика дрогнули, поползли в разные стороны, открылся один глаз, посмотрел на мир, за ним другой. Изображение проверяющего замутнело, качнулось и начало кристаллизоваться. И он его увидел и услышал. Внутри у Ботика что-то вспучилось, лопнуло, возмутилось. Он открыл рот и… — Пошшшел ты… — и в нескольких следующих буквах Ботик обозначил проверяющему направление движения. Ежесекундно на флоте несколько тысяч глоток произносят это направление. — Что?! — не понял проверяющий из Москвы (два выходных в неделю). — Пошел ты… — специально для него повторил Ботик Петра Первого и закрыл глаза. Хорош! На сегодня он решил их больше не открывать. Младший проверяющий бросился на розыски старшего проверяющего из Москвы. — А вот там… а вот он… — взбалмошно и жалобно доносилось где-то с краю. — Кто?! — слышался старший проверяющий. — Где?! И вот они стоят вдвоем у Ботика Петра Первого. Старшему проверяющему достаточно было только взглянуть, чтобы все понять. Он умел ценить вечность. Ботик откупорил глаза — в них была пропасть серой влаги. |