Онлайн книга «Чудские копи»
|
– Слепая, мам... – Должно быть, и немая? Что же она молчит? Хоть бы поздоровалась... Никита и тут нашелся: – По их обычаю, мам, старшая должна первой здороваться. А младшей женщине в ее присутствии молчать следует. – Так ты теперь по обычаям жены живешь? – ревниво укорила его Софья Ивановна. – Живу, мам... Да и обычаи у них не хуже наших. – Да ведь не похожа твоя Тея на шорку-то, – она поболтала ногами. – Будто я шорок не видела... – Они, мам, разные бывают, – уклонился Никита. – Белые в горах живут, под Таштаголом... – Твоя-то что, с юга приехала? – Почему ты так решила, мам? – Больно загорелая. И волосы на солнце выгорели. – Это не от солнца. Ей, наоборот, вредно излучение. У нее сразу базедова болезнь начинается. Ну это – щитовидка... – Внук-то что молчит? Тоже мне здороваться первой? Или не научен? В голосе воскресшего сына послышалась гордость: – Он всему научен и смышленый! Только робеет... – В школе еще учится? Никита замялся: – У нас там школы нету... Где мы живем. Ближняя так километров за полста будет. – Интернаты есть! – В интернате испортят парня. Да и не принято у нас детей в чужие руки отдавать. – Что же он, необразованный совсем? – Как сказать... Сам его учил, как мог. Да он сейчас больше меня знает. Документа только нет, свидетельства. Парень обвыкся и, слегка осмелев, в свою очередь теперь с интересом разглядывал бабушку. А она, глядя на внука, вдруг с пронзительной ясностью уразумела наконец, что все это не блазнится, не чудится, и сам Никита вместе с семьей – реально существующие люди. Только очень уж непривычные, и все, что услышала в это утро, – невероятно, даже дико для сознания, однако вполне могло случиться. Новоявленный внук по-любому не кажется призраком... – Ну-ка, подойди ко мне, Родя, – позвала Софья Ивановна. Он выступил из-за спины матери, сделал пару шагов вперед и неуверенно остановился, путаясь в полах длинного балахона и косясь на отца. – Ближе подойди, – велел тот. – И поздоровайся, как учил. – Здравствуй, бабушка, – нараспев произнес внук и сделал еще два шага. – Да просветлятся очи твои. – Какой ты чудной и белый, – радостно произнесла Софья Ивановна, испытывая желание приласкать его, однако не посмела. – Мы тебе подарки несли, – с сожалением признался Никита. – Грабители все отняли... Однако его слепая жена Тея все-таки что-то видела и к их разговору прислушивалась, потому как вскинула тонкие свои руки, выпутала откуда-то из-под белых косм желтую гребенку и, приблизившись к свекровке, точным движением заколола ей волосы. – Это тебе, мам, – добавил Никита. – От невестки. Все, что осталось... Ты ее носи всегда, мам, как куда из дому выходишь. Ни одна болезнь не пристанет. И недобрый глаз отведет. Боязливой рукой Софья Ивановна сдернула гребенку, да чуть не выронила: на вид вроде бы пластмассовая, крашеная, но увесистая. И формы не обычной, с чеканенным узором по ободку – эдакий витый венок из каких-то цветов... – Спасибо, – произнесла запоздало. – От сглазу помогает? – Да говорят, – почему-то уклонился он. Взявши гребенку, предмет вполне осязаемый, она еще более утвердилась, что перед ней и правда настоящие люди. – Что же вы стоите-то? – спохватилась. – Присаживайтесь... Никитка, подай жене стул. – Некогда нам гостить у тебя, мам, – заспешил тот. – Солнце встает, обратно нам пора. И так уж припоздали сильно... – Вы что же, не останетесь? – обескуражилась она. – Заглянули и уйдете? – Мам, тебе мы Радана оставить хотели, – вдруг заявил Никита. – С тем и пришли... То есть Родю. – На лето? – Да насовсем хотели... – Это как – насовсем? Бросаете, что ли? – Нужда заставляет, мама, – заговорил он виновато. – У нас там под Таштаголом... В общем, плохо ему, ослепнуть может. Да и учиться ему надо, диплом получить... – Да что у вас там? Климат ему плохой? Условия? – Нам ничего, а Роде не годится... Оставь у себя, мам. Твой внук же... Или против? – Я-то бы не против, – растерялась она. – Да неожиданно как-то... А сама подумала – вот уж теперь неоспоримая причина взять дармовую корову! Родя, видно, паренек болезненный, анемичный, ему парное молоко как раз на пользу и будет... – Возьми Родю, мам. Он тебе по хозяйству помогать будет. – Ладно уж, оставляйте. Только воспитывать буду, как знаю. – Мы не против. Он парень послушный, скоро привыкнет. – Ты-то сам согласен? – спросила Софья Ивановна и потрепала внука по тоненьким, молочным волосенкам. – Документы бы ему надо выправить, – стал напирать Никита. – На нашу фамилию. И в школу отдать, чтоб свидетельство получил. Дальше он сам пойдет. Ему на горного инженера надо выучиться, как Глебу. – Метрики оставишь, так выправлю, – ей вдруг стало нравиться столь нежданное обретение не только сына, но более внука. – Нынче паспорта с четырнадцати выдают, как раз. – Нету метриков, мам... – Как – нету? Украли? – Украли, – обрадованно соврал он. – Ушкуйники все отобрали! – А справку в милиции взял? Что был ограблен, заявил? – Не ходили мы заявлять... – Как так?! – Нельзя милиции показываться, – нехотя признался Никита. – И так по пути люди видели, проводница на полустанке... Только сейчас она сообразила, догадалась. – Ты что же, скрываешься от властей? – Скрываюсь... Софья Ивановна руками всплеснула: – Вот какой глупый! Да нет твоей вины! А ты семнадцать лет прячешься?.. – Есть, мам, – уверенно заявил он. – Я живой, а батя погиб. В том и вина. Ты дай нам одежду, переоденемся и уйдем. Поздно, солнце встает, у Теи опять обострение зоба начнется... Мне батино подойдет, жене что-нибудь женское. Свое или Веронки... – Дам, конечно, – проговорила она ревниво. – Вот какой стал... Прибежал, сына пихнул и бежать. Даже про брата не спросил, про сестру, про батю своего... Николая он звал не папой, а более сурово, по-шахтерски – батей... – Я и так все знаю... – Что ты знаешь? – Мир их не берет, клевещут друг на друга. И все из-за денег проклятых, из-за имущества... Но они скоро помиряться, мам, не переживай. И двух недель не пройдет, как душа в душу станут жить... |