Книга Записки сахалинского таёжника, страница 60 – Валерий Маслов

— Ну, ты же сказал, что ерунда, мол, легко с двадцаткой пройдёшь. Ну, а чтобы ты от нас не убежал вперёд, мы тебе ещё восемь литров бахнем!.. Я заберу эти восемь литров. Может, кто против? — Пожалуйста, берите себе!

Все смолчали, Саша мельком глянул на Олега, — тот отрицательно покачал головой.

— А ты, Саша, оказывается, еще и жадный. Вот мне почему-то кажется, что ты и с двадцаткой помирать будишь перед перевалом. Ладно, делим поровну: по два литра каждому.

— Может, Тимоха, не надо? Да и мне в вещмешок больше не влезет.

— Колёк, я честный, не как некоторые! И — всё, разговор на эту тему прекратили. А в твой мешок можно ещё пятёрочку впихать!..

Колёк знает, что такое двадцать литров икры, и Олег знает. А вот Саша, наверное, не знает. Олег даже знает что такое тридцать литров икры, — его второй раз не заставишь взять на горб тридцать литров. Он в том году брал у Тимохи рюкзак, загрузил тридцать литров, так проклял всё на свете, но дотащил икру до водопада, где их встретили.

Парниша покушал, перекурил, молчком, никому ни слова ни полслова, полез в палатку спать. Будильник поставил на пять утра. Минут через десять Олег залез. Надо спать: завтра день тяжёлый, самый тяжёлый день. Да, языком легко нарубить денег на красной икре!..

Подъём по будильнику, сразу растолкал Олега. Вылез с палатки — и Колёк поднялся. Подживили огонь, чайник повесили. Икру со стечек пересыпали в рюкзаки. Ясно, что через мерку: десятилитровое ведро со шкалой деления на литры. Покушали, чая напились. Остатки жареных брюшков и риса Тимоха положил к себе в рюкзак, — это будет обед.

На стане всё прибрали, скажем, всё разложили по полочкам. В шесть тридцать старт, как раз путь уже видно, хоть ещё не полностью рассвело. Друг другу помогли надеть рюкзаки. Вперёд, но без песни.

Первый перекур на развилке. Как и предполагал, Саша идёт последним. Второй перекур на камнях, за водопадом. Пришлось немного обождать молодого: он начал плакаться, что, мол, оступился, ногу слегка подвернул, хромает. Пришлось и на верхней развилке курить. Затем устроили перекур на окончании, точней будет — на начале сильного перепада.

На этом участке пробил тропку не по основному ручью, а по махонькому ручейку. В данное время здесь вообще нет никакого ручья! Сверху далеко видать пройденный путь. Парниша устроился в клочке ельника, закурил, минут через пять Колёк подтянулся. Видно как Олег буксует на подъём. Саши еще не видно.

— Ну, что, следующий перекур на перевале, а там до Стрелки свалимся и на обед станем.

— По времени-то успеваем?

— Успеваем! Да, даже если и не успеем, — обождёт. Я-то по-любому к четырём часам выйду на поляну… Вон, Саша показался! Смотри, и не хромает…

— Косит, скотина!

Олег залез никакой, вылез из лямок и упал.

— Ох, и подъём!..

— Всё, больше крутых затяжных подъёмов не будет. Олег, посмотри на своего родственника, идёт очень тяжело (точней — ползет), но не хромает! А вот если сейчас на подходе начнёт хромать, — я его грохну!

— Тимоха, ты нас-то пожалей! Мы икру еле тащим, а ещё его тащить.

— Что за человек тупой?! Устал, нет сил, — так и скажи!

— Вот ты, Тимоха, ему и объясни.

— Да Тимоха ему уже два раза объяснял лично при мне — бесполезно.

— Выход единственный: в рыло! Тогда сразу поймёт.

Саша наконец-то поднялся, осталась пара метров и перекур.

— Что, Санька, вывих уже вылечил?!

А Саша — раз! — и стал сразу припадать на правую ногу.

Три брата рассмеялись, но не задорно, а очень нехорошо!

— Так рассмеялись, что у Саши лицо побледнело.

— А ведь ты, падла, левую ногу вывихнул, на левую хромал! Этого я тебе, урод, не забуду!..

Саша плюхнулся на землю, — он очень здорово вымотался, дохлый мальчик. С виду сухопарый, гончий… Просто физкультура — враг его.

— Ты с икрой аккуратней!

— А что, Олег, икре-то будет? — Она ж солёная!

— Да! Ты, Тимоха, прав. Сань, ты что — и впрямь идиот? Выходит, что, если икра солёная, по ней и топтаться можно, так что ли? Ты сейчас с такой силой рюкзак об землю жахнул, что литра два минимум раздавил от этого удара!..

— Парня в горы тяни — рискни, там поймёшь, кто такой! Понял, Олега? А жить в одной семье — это ещё не значит хорошо знать человека. Вот, допустим, я одного товарища знал семь лет, даже в чем-то пытался равняться на него! Ушли в горы, и я понял, кто он есть, — совсем не тот, за кого себя выдавал.

— А кто он такой, я его, Тимоха, знаю?

— Два года назад он к тебе за шубой приезжал.

— Мент, что ли?

— Да не был он никогда ментом, но почему-то все стараются повесить ему ярлык мента!

— Да потому, что он выглядит натуральным ментом.

— Не спорю. Ну, что, архаровцы? — Ещё два перекура, и на Стрелке большая остановка. А дальше — извините, — я пойду один! Я уже заколебался плестись и по полчаса курить.

Прошли перевал. Лезли на водораздел четыре с половиной часа, — уму непостижимо! Вот это ходоки-икроносы! Колёк отставал минут на пять, Олег немного больше, Сашу приходилось ждать и по пятнадцать минут. Пошли вниз. Парниша предупредил, чтобы смотрели в оба глаза: на Соколовке нет крутых, каменных, затяжных спусков. Дотянул до Стрелки, на пихте пристроил рюкзак, вылез из лямок. Настроение подпорчено. — Снова задница в сукровице икорной. Ведь вставлял новый вкладыш! Скорей всего, где-то в коробе торчит кончик гвоздя и рвёт полиэтилен…

Завёл огонь, с бамбука вытащил кастрюлю, набрал воды, повесил на огонь. Большой привал, обед. Саша приполз, когда уже чай заварился. Он больше не хромает, — жить-то хочется. Зачем Тимоха икру таскает? Ему надо идти в народные целители, — словами лечит вывихи! Такое даже Кашперовскому слабо! Тимоха вон, без всякой музыки: пять слов — и рассосался вывих!..

— Сколько отсюда до поляны?

— Я пройду за четыре перекура, это, примерно, чуть больше трёх часов. У меня здесь все перекуры помечены, черемши сколь вытащил.

— Черемша она лёгкая…

— Ты че, в натуре?! Сколько тебя можно предупреждать: пасть свою захлопни!

— Саша, знаешь, сколь Тимоха черемши за раз вытаскивает?

— Колёк, да рассказывал я ему про черемшу, он точно идиот. И сено, Саша, тоже лёгкое!.. Вот дебил!

— Ну, сейчас-то все равно веса больше?

— Нет, Олег, сейчас веса меньше, нету тридцати килограмм. У меня только черемши выходило тридцать килограмм, плюс ножовка, топор, куртка «Аляска»… Ладно, я пошёл. Вы на перекурах долго не засиживайтесь. А то будем вас ждать до ночи…

Пошёл вниз, Колёк следом. На втором броде перед зарослями сакуры Колёк потерялся, и больше за весь путь парниша его не видел. На поляну вылез без десяти четыре. Мотоцикл стоит, и никого нет. Рюкзак поставил на коляску, вылез из лямок. Мурка на речке тявкнула и замолчала.