Онлайн книга «Устал рождаться и умирать»
|
Сын остановил мотоцикл перед воротами усадьбы, провёл нас во двор и холодно поинтересовался: — Сначала с дедом встретитесь или с мамой? — Как исстари повелось, сначала с дедом, — поколебавшись, ответил я. Дверь отца была заперта. Подошедший Кайфан постучал. Никто не отозвался. Кайфан шагнул к маленькому окошку и постучал в него: — Дедушка, это Кайфан. Твой сын вернулся. После молчания из комнаты донёсся долгий печальный вздох. — Отец, твой непочтительный сын вернулся. — Я опустился перед окошком на колени, Чуньмяо последовала моему примеру. — Батюшка, откройте, — проговорил я в слезах. — Позвольте глянуть на вас хоть одним глазком… — Видеть тебя душа не лежит, — сказал отец. — Поручу вот лишь пару дел, слушаешь? — Слушаю, батюшка… — Место для могилы матери Кайфана в десяти шагах на юг от могилы твоей матери, я его холмиком обозначил. Могилка старого пса западнее могилы хряка, я ему там ямку выкопал. А моя — в тринадцати шагах на север от могилы твоей матери, я её, почитай, вырыл. Как помру, никакого гроба не надобно, музыкантов тоже, родственников и друзей тоже извещать не надо; найдёшь циновку из тростника, завернёшь в неё, зароешь без шума, и хорош. У меня в корчагах зерно — всё в могилу высыпи, пусть покроет тело, покроет лицо. Это всё на моей землице выросло, пусть в мою землицу и возвернётся. Оплакивать меня после смерти никому не позволяю, никаких рыданий. Ну а мать Кайфана как хотите, так и провожайте, моё дело сторона. Ежели у тебя хоть немного сыновней почтительности осталось, сделай, как я велю! — Батюшка, я запомнил, обязательно сделаю, как наказываете. Батюшка, открыли бы дверь, чтобы сын глянул на вас хоть одним глазком… — Иди жену повидай, ей и нескольких дней не осталось. Я-то рассчитываю пожить год-полтора, сейчас сразу ещё не окочурюсь. И вот мы с Чуньмяо стоим перед каном Хэцзо. Кайфан окликнул её и торопливо вышел во двор. Она услышала, что мы вернулись, и видно было, приготовилась: сидела на кане в тёмно-синей кофте с косым запахом, которая осталась от моей матери, гладко причёсанная и умытая. Но сильно исхудала, на лице будто одна жёлтая кожа, прикрывающая выступающие кости. — Сестра… — выдавила Чуньмяо, глотая слёзы и складывая у кана коробки и пакеты. — Жаль, напрасно потратили столько денег, — сказала Хэцзо. — Погодите, уйду вот, так заберёте назад. — Хэцзо… — проговорил я, обливаясь слезами. — Это я погубил тебя… — Что уже об этом говорить, когда дело дошло до такого? — молвила она. — Вы двое за эти годы тоже хлебнули немало. — Она посмотрела на Чуньмяо. — Ты, похоже, постарела. — Потом глянула на меня. — А у тебя ни волоска чёрного не осталось… — Она закашлялась, лицо побагровело, а когда прошёл запах крови, снова стало золотисто-жёлтым. — Легла бы ты, сестра, — встревожилась Чуньмяо. — Я никуда не уйду, сестра, останусь здесь ухаживать за тобой… — зарыдала она, склонившись на кан. — Разве я этого достойна… — отмахнулась Хэцзо. — Послала за вами Кайфана только за тем, чтобы сказать, что мне и пары дней не осталось, зачем вам скрываться… Я тоже глупая и чего с самого начала не помогла вам… — Сестра… — всхлипывала Чуньмяо. — Это я во всём виновата… — Никто ни в чём не виноват… — молвила Хэцзо. — Всё давно небесным правителем устроено, раз уж судьба такая, от неё уйдёшь… — Не падай духом, Хэцзо, — сказал я. — Мы поедем в большую больницу, найдём хорошего врача… Она горько усмехнулась: — Цзефан, мы с тобой когда-то, считай, были мужем и женой. После моей смерти будь добрее к ней… Она вон какой молодец, последовала за тобой, и счастья-то не видела… Прошу вас, позаботьтесь о Кайфане, этот мальчик тоже хлебнул с нами горюшка… Сын во дворе громко высморкался. Спустя три дня Хэцзо умерла. После похорон твой сын обнял за шею старого пса и просидел у могилы матери, не плача, без движения от полудня до самых сумерек. Хуан Тун с женой, как и отец, заперлись и не хотели меня видеть. Я встал на колени перед их входом и отбил три звонких земных поклона. Спустя два месяца умер и Хуан Тун. В тот же вечер У Цюсян повесилась во дворе на склонившейся на юго-восток ветке абрикоса. Похоронив тестя и тёшу, мы с Чуньмяо остались жить в усадьбе Симэнь в двух комнатках пристройки, где раньше жили мать и Хэцзо, через перегородку от отца. Днём он не выходил, а вечерами через окошко мы иногда видели его согбенную фигуру. За ним тенью следовал старый пёс. Как завещала Цюсян, мы похоронили её с правой стороны от совместной могилы Симэнь Нао и урождённой Бай. Так, наконец, Симэнь Нао, хоть в могиле, воссоединился со своими жёнами. Ну а Хуан Тун? Его мы похоронили на общем деревенском кладбище, метрах в двух от могилы Хун Тайюэ. Пятое октября тысяча девятьсот девяносто восьмого года, пятнадцатый день восьмого месяца года Тигра по лунному календарю, Праздник середины осени. [291] Вечером в усадьбе Симэнь все наконец собрались вместе. Из города примчался на мотоцикле Кайфан с двумя коробками лунных пряников и арбузом в коляске. Приехали и Баофэн с Ма Гайгэ. В тот же день ты, Лань Цзефан, и Пан Чуньмяо получили свидетельство о браке. После всех мучений любящие наконец стали мужем и женой; даже я, старый пёс, порадовался за вас. Встав на колени перед окошком отца, вы горестно взмолились: — Батюшка… Мы поженились, стали законными мужем и женой, и вам, почтенный, больше не нужно стыдиться… Батюшка… Откройте, примите почтение от сына с невесткой… Прогнившая отцова дверь наконец распахнулась. Вы на коленях приблизились ко входу, высоко подняв большое красное свидетельство о браке. — Батюшка… — проговорил ты. — Батюшка… — проговорила Чуньмяо. Твой отец стоял, опираясь рукой о косяк, синяя половина лица беспрестанно подёргивалась, синеватая бородка подрагивала, из синих глазниц текли синие слёзы. Это луна середины осени уже заливала всё вокруг синим светом. — Встаньте… — дрожащим голосом велел он. — Наконец вы исправились и стали чем должно. Вот и у меня душа больше не болит… Праздничный ужин устроили под абрикосом. На столе «восьми небожителей» расставили лунные пряники, арбуз и множество других лакомств. Твой отец сидел с северной стороны, я примостился рядом. С восточной стороны расположились вы с Чуньмяо, с западной — Баофэн и Гайгэ, с южной — Кайфан с Хучжу. На всё во дворе усадьбы Симэнь падал свет большой и круглой луны середины осени. Большой абрикос уже несколько лет как засох, но вот в начале августа на нём появились веточки с новыми нежными листочками. |