Онлайн книга «Отпуск с папой»
|
– Я тебя умоляю! – фыркнул отец. – Мужчина один приехал отдыхать, знаем мы таких. Наверняка хочет подцепить себе кого-нибудь. А дома плачут четверо детей. Это услышала Доротея. – Почему ты решил, что у него четверо детей? – Ну, может, трое или двое, один или вообще ни одного, не важно. Марлен тоже от него не в восторге, я слышал, как она говорила об этом с Гезой. И глаза у него какие-то коварные. Для меня это было уже слишком. – Иногда ты несешь бог знает что! Ну почему коварные, с чего ты взял? – Глаза серые, зато люди смелые, карие – лучистые, зато мысли нечистые. Старая поговорка права. И кстати, смени-ка тон, фройляйн. Доротея тихо рассмеялась, Нильс ухмыльнулся, Калли принялся рассматривать свои туфли, а Онно запел «Красные розы, красные губы, красное вино». Словом, помощи я ни от кого не дождалась. Меня трясло от злости, но совершить на глазах у свидетелей отцеубийство я не решилась. Пришлось послать ему долгий ядовитый взгляд и пойти к своей недокрашенной стене. – И не думай, что я не заметил, как ты закатываешь глаза, Кристина Шмидт. Об этом мы еще поговорим. Пойду надену что-нибудь полегче. Мне жарко. Дверь за ним захлопнулась. Я швырнула валик в ведро с краской и повернулась к этим жалким трусам. – Большое спасибо! Надеюсь, вы будете так же сдержанны, когда я удушу его малярным скотчем. Нильс заглянул в ведро и улыбнулся: – Пойду принесу тебе новый валик. Этот утонул. У меня есть еще один в машине. Доротея размешивала краску. – Я ничего не знаю про отношения отцов и дочерей. Такой сложный вопрос, тут психотерапевту работы на десятки лет, фройляйн! Она рассмеялась, радуясь собственной шутке. Только Калли мне посочувствовал: – Послушай, думаю, отцы иногда ведут себя странно. Я ведь сам отец. Вот станешь постарше, начнешь лучше его понимать. – Большое спасибо, Калли. Я иду курить. Если хочешь – ябедничай, мне все равно. На всякий случай я уселась позади дома, убравшись с линии огня. Солнце светило в лицо, я представляла себе Йоханна Тисса на пляже и думала, как же нам все-таки встретиться. Не понимаю, что там себе насочиняла Марлен, но в случае с моим отцом это предубеждение в чистом виде. При встрече с моим бывшим мужем, который ему, кстати, потом понравился, он отметил его руки: «Ну и лапищи! Будь поосторожней. Такими руками людей на тот свет отправляют. Чтобы тебя задушить, ему и одной хватит». Мама редко принимала всерьез его высказывания. На наше последнее совместное Рождество она подарила зятю перчатки, у него был тот же размер, что и у отца. Мама! Я же ничего не сказала папе! Он все еще беспокоится. Ему следовало бы ласково спросить меня, кому я звонила, а не цепляться. Сам виноват. Когда я вернулась в пивную, отец уже снова сидел на опрокинутом ящике, на этот раз опустив голову и закрыв лицо руками. Онно, Калли, Нильс и Доротея обступили его с серьезными лицами. Папа поднял голову. Он был мертвенно бледен и смотрел на меня с отчаянием. – Ах, Кристина. Нам сейчас же надо ехать. – Что случилось? – Я вас отвезу. – Доротея склонилась к нему и ласково пожала руку. Потом повернулась ко мне: – Может, все не так плохо, как кажется? Я ровным счетом ничего не поняла. – Не мог бы ты мне объяснить, о чем речь? Калли и Онно одновременно приложили указательный палец к губам. – Его жена, – шепнул Онно. – Что? А можно все то же самое, но полным предложением? Его жена, кстати, моя мать. Папа тихо покачал опущенной головой. Я перешла на крик: – Доротея! Немедленно скажи, что случилось?! – Хайнц звонил в клинику. Он поднял глаза. – Случилось что-то страшное, такое страшное, что они даже не могут нам сказать. Меня охватила паника. – Ты говорил с Инес? – С Инес? Нет, почему? С клиникой! – И что? Он стал тереть глаза. – Они сказали, что не дают справок по телефону. До меня стало доходить, что произошло, и я опустилась перед ним на корточки. – Ты набрал номер клиники и спросил, как себя чувствует мама? И они тебе ничего не сказали? – Вот именно. – А ты просил соединить тебя с отделением? – Я же не знал, с каким. – А Инес ты не позвонил? – Я не помню наизусть ее номера. Но эти в больнице так странно ответили, что справок не дают. Очень странно. Я поднялась на ноги и облегченно вздохнула: – Папа, не надо волноваться, все хорошо. Инес позвонила, операция прошла нормально, мама, хоть и порядком вымотанная, в одиннадцать часов уже была в палате, и сегодня около трех ты сможешь ей позвонить. Папа недоверчиво посмотрел на меня: – Ты хочешь меня пощадить. Разве Инес может знать больше, чем персонал больницы? – Она разговаривала с врачом и видела маму. А ты говорил с каким-нибудь вахтером. – Нет, это была женщина, наверняка врач или вроде того. А почему же Инес не позвонила, если все хорошо? – Она звонила, я тебе только что об этом сказала. Она оставила сообщение в голосовой почте, потому что ты выключил все телефоны. Калли откашлялся: – Ну что ж, звучит неплохо. – Да. – Онно даже включил музыку. – Проскочили на волосок, если можно так выразиться. Я достала из кармана телефон и набрала номер сестры. С момента ее звонка прошло более двух часов, может быть, она снова доступна. Мне повезло, после двух гудков она взяла трубку: – А вы не торопились со звонком. Забыли, что маму сегодня оперируют? Я вам звоню сразу после операции, спешу вас успокоить, а у вас телефоны выключены. – Папа боится облучения и что уши будут похожи на цветную капусту. Он выключил телефоны, а я не заметила. Ну что, она уже проснулась? Инес назвала мне добавочный номер маминой палаты и сказала: – Дайте ей еще немного поспать, врач заверил, что около трех она будет в полном порядке, а это через час. Я тоже туда поеду. – Хочешь поговорить с папой? – Если он не возражает. Я протянула отцу мобильный: – Поговоришь с Инес? – Нее, – покачал он головой. – Инес, он не хочет. – И хорошо. Мне нужно ехать, услышимся, пока. |