Онлайн книга «Федерико Гарсиа Лорка. Стихотворения. Проза. Театр»
|
Коням ерзко. Жеребцы снова берут свои длинные позолоченные трубы и дуют в них, танцуя медленный танец. Режиссер. Открывай! Я тебе что сказал? Двери настежь! У меня театр на свежем воздухе – пора начинать. А вы, вон отсюда! Я сказал: вон! (Жеребцы уходят. Слуге.) Продолжим. Слуга. Сеньор! Режиссер. Что? Слуга. К вам публика. Режиссер. Проси. Режиссер снимает светлый парик и надевает темный. Входят Три человека. (Все трое бородаты, во фраках; отличить их почти невозможно.) Первый человек. Вы режиссер театра на свежем воздухе? Открытого театра? Режиссер. К вашим услугам. Первый человек. Мы пришли поздравить. Ваша последняя работа… Режиссер. Благодарю вас. Третий человек. …так необычна! Первый человек. И название прелестное – «Ромео и Джульетта». Режиссер. Двое влюбленных – мужчина и женщина. Первый человек. Не обязательно. Ромео может быть птицей, а Джульетта – камнем. Ромео может быть крупинкой соли, а Джульетта – географической картой. Режиссер. Но кем бы они ни были, они останутся Ромео и Джульеттой – навеки. Первый человек. Влюбленной парой! Вы полагаете, они любили друг друга? Режиссер. Ну, знаете ли… Я не настолько… Первый человек. Вот вы и выдали себя! Второй человек (Первому человеку). Ты бы поостерегся! Сам не без греха. Зачем слоняешься у театрального подъезда? Сходи в лес, окликни его и услышишь шум лесных соков. А ходить в театр!.. Первый человек. В театр и надо идти, чтобы… Третий человек. …разверзлась истина могил. Второй человек. Могил с газовыми рожками, афишами и длинными рядами кресел. Режиссер. Господа… Первый человек. Ну конечно, конечно. Вы режиссер театра на свежем воздухе, постановщик «Ромео и Джульетты»… Второй человек. А не расскажете ли нам, сеньор Режиссер, как мочился Ромео? Разве это не любопытное зрелище? И сколько можно грозиться, что кинешься с башни, ломая комедию горя? Что же случилось, сеньор Режиссер, пока ничего не случалось? А сцена в гробнице? Почему вы сами туда не спустились? Вы б увидали, что ангел позаимствовал у Ромео его принадлежности, а взамен оставил ему свои. Если я вам скажу, что главный герой – это ядовитый цветок, вы ведь не сумеете мне возразить. Режиссер. Сеньоры, не в этом дело. Первый человек (перебивая). Именно в этом. Всем страшно, но мы похороним театр. А я пущу себе пулю в лоб. Второй человек. Гонсало! Первый человек (медленно.) Я пущу себе пулю в лоб. Так откроется настоящий театр – театр, погребенный в песках. Режиссер. Гонсало! Первый человек. Что? (Пауза.) Режиссер (все еще противясь.) Но я не могу! Все рухнет. И дети мои не увидят белого света. А как быть с публикой? Что, если, сокрушив перила, я не справлюсь с публикой? И личина сожрет меня. Я видел однажды, как маска жрала человека. Собрались силачи со всего города и окровавленными копьями пихали ему в задницу шары, скатанные из старых газет. А в Америке маска удавила парня его собственными кишками. Первый человек. Потрясающее зрелище. Второй человек. Почему не показать это в театре? Третий человек. Это же завязка. Режиссер. Скорее развязка. Третий человек. Причем неизбежная – если боишься. Режиссер. Да, конечно. Но вы совершенно напрасно полагаете, что я способен вывести маску на сцену. Первый человек. Разве нет? Режиссер. А как быть с нравственностью? Как все это переварит зритель? Первый человек. Одних тошнит при виде осьминога, вывернутого наизнанку, другие бледнеют от слова «рак», но против этого есть средство, и вы сами знаете какое. Есть гипс, жесть, сверкающая слюда и, на худой конец, папье-маше – оно всегда под рукой. (Встает.) А вам хочется обмануть нас, хочется все оставить по-прежнему. Но тогда мы не поможем мертвым. Я посадил четыре тысячи апельсиновых деревьев, а мухи извели их – это вы виноваты. Придется начинать сначала. Режиссер (встает). Я не против. Чего вы от меня хотите? У вас есть новая пьеса для постановки? Первый человек. Что может быть новее нас… с вами? Режиссер. Со мной? Первый человек. А то с кем же? Второй человек. Гонсало! Первый человек (глядя на Режиссера). Я узнал его. Сегодня утром он совал в портфель чудо резвости – зайчонка. Эта картина так и стоит у меня перед глазами. А еще я видел, как он воткнул себе в кудри розу, когда впервые в жизни причесался на прямой пробор. Ну, а ты узнал меня? Режиссер. Нет, бога ради! Только не это. Это нельзя ставить. (Громко.) Елена! Елена! (Бежит к двери.) Первый человек (глядя на Режиссера). Хочешь не хочешь, а я выволоку тебя на сцену. Слишком много я выстрадал из-за тебя. Ширму сюда, да поскорее! Третий человек вносит ширму и ставит ее посреди сцены. Режиссер (плача). Театр мой провалится в тартарары, а публика будет глазеть на меня. Моя постановка была гвоздем сезона, а теперь… Жеребцы дуют в трубы. Первый человек идет в глубь сцены и открывает дверь. Первый человек. Идемте. И вы с нами – все вместе. Вы тоже будете заняты в спектакле – вы все! (Режиссеру.) Но сначала ты пройдешь за ширмой. Второй человек и Третий человек подталкивают Режиссера к ширме, за которой он исчезает. Через секунду с другой стороны появляется Юноша в костюме из белого шелка – длинная широкая блуза, большой круглый воротник. Эту роль может играть женщина. В руках у Юноши маленькая черная гитара. Первый человек. Энрике! Энрике! (Закрывает лицо руками.) Второй человек. Только не тащи меня за ширму, Гонсало! Режиссер (перебирая струны, ледяным тоном). Я плюну тебе в лицо, Гонсало. Изрежу тебе фрак ножницами и плюну в лицо. Иголку мне и шелковых ниток! Я буду вышивать. Я вышью тебя шелком, потому что терпеть не могу татуировок. Третий человек (Жеребцам). Рассаживайтесь, пожалуйста, кто где хочет. Первый человек (плачет). Энрике! Энрике! |