Книга Нефритовые четки, страница 81 – Борис Акунин

Из-за стола всех как ветром сдуло, остался сидеть лишь усатый бретёр.

Поразительная вещь: позади него не было ни одного человека, но те, кто стоял за спиной у негра, на линии прямого выстрела, и не подумали отойти, а многие ещё и ухмылялись.

Эраст Петрович опустился на стул и раскурил сигару. Кажется, в его защите здесь не нуждались.

Серебряный кружок, тускло блеснув, взлетел вверх и звонко ударился ребром о горку остальных монет.

Рука бретёра рванулась под сюртук – и замерла, будто скованная внезапным параличом. Прямо в нос заезжему искателю удачи глядело дуло старого, поцарапанного «кольта». Фандорин не успел и разглядеть, как Уошингтон Рид выхватил оружие из кобуры. Такая скорость сделала бы честь и опытному японскому фехтовальщику, обнажающему катану.

– Какой белый герой. Совсем белый, – сказал негр, глядя в побледневшее лицо шулера.

В салуне было очень тихо.

Двумя пальцами Рид вытянул из левого рукава своего противника карту, бросил на стол. Это был туз.

Радди присвистнул и сделал шаг к столу. Но напарник шулера опередил его.

– Господа, это аферист! – громко заорал он. – Он обчистил меня на тридцать четыре доллара! Ах ты, мерзавец!

Подскочил и с размаху двинул уличённого жулика кулаком по физиономий – тот грохнулся на пол вместе со стулом. Но разгневанной «жертве» этого показалось мало. Второй шулер схватил первого за ворот, отшвырнул на середину комнаты и под всеобщее улюлюканье пинками выгнал за дверь. Сам же, весь пыша праведным гневом, вернулся к столу.

Молодец, оценил находчивость Эраст Петрович. Спас товарища от крепкой взбучки, а то и от смерти.

На месте, освободившемся после разоблачения злодея, уже сидел Уошингтон Рид. Он пригрёб монеты поближе к себе, предварительно поинтересовавшись:

– Никто не возражает?

Возражающих не нашлось, и игра продолжилась – в изменённом на одну четверть составе.

Все прочие посетители снова зазвенели стаканами, сначала обсуждая инцидент, а потом переключившись на какие-то другие темы, но Эраст Петрович плохо понимал их косноязычную речь, к тому же изобиловавшую неизвестными ему словами. Разговоры шли про коров, про индейских скво, про захромавших лошадей и недоплаченное жалованье. Фандорин перестал прислушиваться к этой малоинтересной болтовне и уже собирался уходить, как вдруг раздалась реплика, заставившая его встрепенуться.

– Ты сказал «Дрим-вэлли», Ромеро? – громко спросил Уошингтон Рид, оборачиваясь к стойке. – Что ты там делал?

– Мормонам бычков скопил, – ответил один из ковбоев. – Говорю, паршиво там. Сызнова Безголовый Всадник объявился. Бородатые трясутся, ночью из домов ни ногой.

– Брехня, – откликнулся другой. – Не верю я в эти сказки.

– А я верю. – Рид почесал затылок, разглядывая свои карты. – Я всегда говорил, что он вернётся. Пока не найдёт, чего ему надо, не угомонится. И я бы не поставил на то, что он ограничится одной долиной. Ох, плохие дела. Hи приведи Господь попасться ему на пути. Я как-то раз, лет восемь назад, видел, как он гнал вдоль Кривого Каньона на своём чубаром. Вспомню – жуть берёт.

Многие встретили эти слова хохотом, а хозяин салуна сказал:

– Здоров же ты врать, Уош.

Негр погрозил ему рукой.

– На твоём месте, Сид Стэнли, я бы сидел тихо-тихо и Богу молился. Знаешь ведь, что Расколотому Камню надо. А ну как унюхает запах, спустится из долины и к тебе нагрянет?

Он ткнул пальцем куда-то вверх, но куда именно, Эраст Петрович рассмотреть не успел, потому что в этот миг двери салуна с оглушительным треском распахнулись, будто кто-то пнул их ногой.

Кажется, так оно и было – в проёме появилась высокая, статная фигура, и пастухи разом зашумели, замахали руками:

– Здорово, Тэд! Давай к нам!

– Рэттлер, молодчага, что пришёл! Подсаживайся сюда!

Так значит, вот он каков – человек, похитивший сердце юной мисс Каллиган.

Эраст Петрович принялся с любопытством разглядывать вошедшего.

Гремучий Федя

И, честно говоря, разочаровался. Избранник рыжеволосой Эшлин был безусловно красив, но как-то с перебором – как, впрочем, и всё здесь, на Западе. Светлые кудри до плеч, подбородок гладко выбрит, идеальные, будто приклеенные бакенбарды, сочные губы, аккуратный, чуть вздёрнутый нос. Наряд эффектный, но тоже несколько отдаёт опереттой: чёрное с серебряными «разговорами» сомбреро, расшитая бусами замшевая куртка, пояс змеиной кожи, брюки с бахромой, жёлтые сапоги с огромными шпорами. Они так звенели при каждом движении, что Фандорин мысленно переименовал Рэттлера из Гремучего в Погремучего.

Однако отнестись к писаному красавцу иронически мешали глаза. Голубые, холодные, они, казалось, не смотрели на человека, а испытывали его на прочность. Взгляд неспешно побродил по залу и остановился на Эрасте Петровиче, что и неудивительно: вряд ли в этом вертепе часто увидишь человека, перед которым на столе лежат белые перчатки и сверкающий шёлком цилиндр.

Пожалуй, барышню можно понять, подумал Фандорин, не отводя глаз (с людьми подобного сорта деликатничать вредно). По сравнению с остальными пастухами мистер Федя выглядит настоящим принцем. В кого ещё влюбиться бедной девушке, обладающей пылким сердцем, если она вынуждена жить в таком окружении?

Игра «кто кого переглядит» что-то затягивалась. Две пары голубых глаз неотрывно смотрели друг на друга. Наконец, устыдившись такого мальчишества, Эраст Петрович перевёл взгляд на кончик своей тлеющей сигары.

И тут же раздался звучный голос:

– Эй, парни! Что я вам сейчас покажу, умора!

Сказано было так, чтоб услышали все. Рэттлер вышел на середину зала.

– Захожу я к старому Неду О'Пири, говорю: «Привет, маршал, какие новости?» А он в ответ: «Ты не поверишь, Тед. Впервые за историю Сплитстоуна нашёлся идиот, который при въезде сдал оружие. Какой-то ферт с Востока»… Погодите ржать, – поднял руку Рэттлер, глядя на Фандорина. – Вы ещё не видали этого орудия смертоубийства. Поглядите-ка.

Он положил на стол маленький «герсталь», который, в самом деле, казался безобидной игрушкой по сравнению с огромными «кольтами» и «смит-вессонами», висевшими на поясах у ковбоев.

Те немедленно принялись упражняться в остроумии:

– Удобная штука – в ушах ковырять.