Онлайн книга «Валютная могила»
|
– Спасибо, – сказал я. – Сам-то где работаешь? – Нигде, дома сижу, – грустно ответил Жмуркин. – А чем зарабатываешь на хлеб насущный? – Я копирайтер. Пишу статьи на заказ для разных сайтов. – И как пло́тят? – По-разному, – уклончиво произнес Петя, но по его глазам я понял, что «плотят» ему не очень… Разговор явно не клеился. Обстановочка не та. – Ладно, – сказал я. – Спасибо еще раз. Очень был рад повидаться. – И я, – ответил Витюня. – Хотя… Мы пожали друг другу руки и разошлись. Я насобирал почти полную котомку банок и бутылок и понес их в пункт приема на Грузинском валу. Пластик здесь не принимали, поэтому, верно, Клим и сказал мне собирать только стекло и алюминий. Наверное, пластиковые бутылки собирал Паша. Получив деньги, я направился «домой». Там уже были все, за исключением Космоса. – Как успехи? – спросил меня Клим, остро посмотрев мне в глаза. – Вот, – протянул я ему деньги, вырученные за сдачу бутылок и банок. – А вот еще, – полез в другой карман и вынул пятисотенную купюру. – О, «пятихатка»! – довольно воскликнул Клим, быстро переглянувшись с бородатым Пашей. – Откуда у тебя такая денежка? Я ж говорил, что от тебя будет польза! – Знакомого одного встретил, – сказал я. – У него и разжился. – Может, нам тебя по твоим знакомым отправлять? – весело посмотрел на меня Клим. – Будешь у них денежку сшибать, покуда давать будут… Я понял, почему повеселел Клим и что означал его предыдущий острый взгляд и перегляд с бородатым Пашей. Клим знал про «пятихатку». О ней ему наверняка поведал Паша, видевший меня, когда я разговаривал с Петей Жмуркиным. И острый взгляд Клима был просто испытующим взглядом, означавшим вопрос: отдам я пятьсот рублей в «общак» или зажму для себя и проем их втихаря, как самая последняя «крыса». И он был доволен, что я не «крысятничаю»… – Эй! – услышали мы голос снаружи. Клим отдернул брезент, и мы увидели чумазого «китайца». Он и правда походил на натурального китайца из-за малого росточка, тщедушного телосложения и глаз-щелочек, заплывших из-за синяков. – Чего тебе? – недоброжелательно спросил Клим. – Там вашего Космоса на глушняк вальнули [1] , – сказал «китаец». – Где «там»? – потемнел лицом старшо́й. – На складском пустыре, – ответил «китаец». Клим пошарил в кармане, вынул горсть мелочи и сунул ее в руку: – На. Бомж мгновенно исчез, а мы пошли за Климом на складской пустырь. Там уже собрались бомжи, обступившие полукругом лежащее тело. Когда мы подошли поближе, один из бомжей, с наколотыми на пальцах перстнями, жестко просипел: – Ну, что, Клим, доигрался? – Ты про что, Король? – А вот про это? – указал тот на лежащего Космоса. – Или у тебя зенки не ухлят? [2] – Да ухлят зенки, – примирительно ответил Клим, посматривая на Космоса с перерезанным горлом. – А я-то тут с какого боку? – Как это, с какого? – удивился Король. – Пацанчик-то ведь из твоего хоровода? [3] – Из моего, – подтвердил Клим. – Значит, ты за него в ответе, и спрос с тебя. – За что спрос-то? За то, что ему черная масть легла? [4] – Ма-асть… На дурняк-то меня не бери [5] . Гнилой базар разводишь [6] , Клим, – недовольно буркнул Король. – Это кто? – шепнул я стоящему около меня Паше. – Кто? – переспросил Паша. – Кто это, с кем наш Клим разговаривает? – Это Король, – уважительно произнес Паша. – Главный среди всех бомжей. Пахан, по-нашему… – С тебя, Клим, пять косарей [7] , – медленно и четко произнес Король. – За что? – помрачнел Клим. – За то, что накосячил [8] . Своих надо в узде держать, чтобы не рыпались, куда не велено. Разговор на этом был закончен. Король со своей свитой отбыли в только им известном направлении, бомжи потихоньку разошлись, тихо переговариваясь, а мы остались возле Космоса, лежащего на земле, раскинув руки. Он был весь в крови, и вытекло ее столько, что промокла вся куртка, которую он не снимал даже на ночь. – Любку из Краснодара вот точно так же зарезали, – негромко объявил Паша, ни к кому не обращаясь. Клим сердито посмотрел на него, но ничего не сказал. – Слышь, Клим, Кобзарь, что с Гришкой-пройдохой кучкуется, сказал, что, когда Космоса нашли, у него во рту сто евро торчало. Как бы в назидание другим… – Наверное, он опять к тому вагону сунулся, – мрачно проговорил Клим. – А ведь я его предупреждал… – А что это за вагон такой, Клим? – спросил я. – Который раз уже слышу про какой-то вагон, к которому и подходить нельзя. Старшой смурно посмотрел на меня и ничего не ответил. Потом перевел взгляд на Космоса и сказал: – Ладно, взяли его. Мы зашли с четырех сторон и подняли Космоса. Он оказался не таким уж тяжелым. Направлял наше движение Клим. Похоже, он знал, куда идти. А нам просто оставалось следовать за ним… Мы пришли в совершенно пустынное место. Дальше шла глухая кирпичная стена непонятного назначения, но, скорее всего, несла она функцию забора. Подход к ней почти полностью зарос репейником и непроходимыми кустами. Недалеко от стены и этих зарослей, на площадке пустыря, заросшей травой, виднелись небольшие холмики, размытые дождем. Некоторые были с воткнутыми в них колышками и прибитыми к ним табличками. На одной из них было написано: Федор Климчук Седой 195?-2012 На другой табличке, венчающей совсем свежую могилку, я прочитал: Любка из Краснодара 1982—8 мая 2013 |