Онлайн книга «Клинок Минотавра»
|
В прошлом месяце кто-то пробрался в наш семейный склеп. Гроб Аннушки разбили, а голову, отделив от тела, насадили на пику ограды. И происшествие это ужасное, о котором я немедля заявил, потребовав от полиции расследования, конечно, приписали мне же. А у меня едва сердце не остановилось, когда я услышал… Возможно, на то и был расчет? Тогда-то я думал лишь о том, чтобы привести разоренную могилу в порядок, отыскать злодея, наказать по всей строгости. Но спустя несколько дней горничная, уже старуха, служившая еще при моей матушке, оскользнулась и, свалившись с лестницы, разбилась насмерть. Естественно, все сочли это несчастным случаем, но меня удивило то, что ступеньки лестницы были чисто вымыты. Я пользовался ею частенько, поскольку давно уже страдаю бессонницей и ночи провожу в библиотеке. Случается проголодаться, а черная лестница ведет аккурат на кухню. Той ночью, полагаю, мне повезло. Как повезло и днем позже, когда Трезорка, дворовой кобель весьма ласкового нрава, вдруг взбесился. Он крепко порвал моего конюха, и доктор утверждает, что парень не выживет… Последней каплей стало удивительное существо, огромный бык, который, однако, ходит о двух ногах. Я видел его трижды, и всякий раз, когда находился один и не было рядом никого, кто подтвердил бы, что призрак сей существует. Всякий раз он подходит ближе. Я знаю, он хочет моей смерти. Я пытался сам распутать это дело, думал, перебирая кандидатуры, но вынужден был признать, что сыщика из меня не выйдет. Моя смерть позволит Елизавете стать полновластной хозяйкой в поместье. Это ли причина? Или же в ненависти, в мести за загубленную ее жизнь? Или же я вновь вижу зло там, где его нет? Племянники мои? Петр и Павел с их безумными идеями быстрого обогащения. Они желают поместье продать, а деньги вложить в дело, хотя вероятнее всего спустят на игру, которой лишены. Их сжигают страсти, но хватит ли того, чтобы решиться на убийство? Елизавету они считают тихой и безвольной женщиной… а быть может, умереть предстоит не мне одному? И если за себя я не боюсь, моя жизнь была длинной и богатой событиями, то не хотелось бы, чтобы мое безволие в очередной раз причинило вред человеку невинному. Никому не говоря ни слова, я переписал завещание. И теперь после смерти моей усадьба отойдет Елизавете. А ежели и с нею случится несчастье, то право распоряжаться имуществом получит церковь. Не знаю, стоит ли озвучивать это мое решение, но… Я полон сомнений, дорогой мой друг. И надеюсь, что ты поможешь их разрешить. Верно сказано: не судите. Я судил. И обвинял. И теперь моя совесть не позволяет мне уйти в мир иной, держит, точно на привязи. Но я знаю, что уже скоро. Я чувствую, как уходит мое время… и потому, дорогой мой друг, надеюсь, что годы эти не лишили права называть тебя именно другом, прощаюсь с тобой. Не горюй обо мне. Твой старый товарищ, князь без княжества, Алексей». Первая ночь на новом месте шла тяжело. Кладбище, днем казавшееся местом спокойным, в чем-то даже живописным, ночью преобразилось. Оно наполнилось тенями и шорохами, смазанными силуэтами нетопырей и далеким воем. Вой был с переливами. И Женька, слушая его, холодела сердцем. Она вставала со скрипучей кровати и, превозмогая страх, шла, проверяла, заперты ли окна, держится ли засов на двери. В какой-то момент, когда показалось, что к стеклу прильнула скособоченная тень, Женька едва не заорала. Дура. Приключений захотелось… в жизни мало было… к родителям возвращаться следовало, а там отец, которому драгоценный никогда не нравился, придумал бы что-нибудь. Не дал бы в обиду, а она… Козлы какие-то, кладбище… и сама в белой ночнушке на призрака похожа. – Чушь, – сказала Женька вслух, унимая колотящееся сердце. – Чушь. Не существует призраков. И мертвецы не встают из могил… и вообще… Глухой протяжный стон прервал ее монолог, заставив замереть. Послышалось! Конечно, послышалось… или дерево скрипит. Деревьев на кладбище много, они старые, и ветер, наверное, гуляет… …Стон повторился. А потом раздалось: – Помогите… Женька икнула и, превозмогая ужас, – а по спине побежали мурашки – шагнула к окну. Никого… Кладбищенская чернота и… белое пятно фонарика? И снова стонут, так тяжело, проникновенно, что сердце кровью обливается… а если там действительно человеку плохо? Нет, конечно, откуда живому человеку взяться на кладбище ночью? Но, с другой стороны, Женька никогда не слышала, чтобы мертвецы использовали фонарики. А свет его прыгал, метался, останавливаясь то на лохматой гриве шиповника, то на крестах. Надо решаться. Хорош из нее сторож… а если это грабить пришли… Кладбище? Мало ли, здесь есть старые могилы, Лариска рассказывала, а раньше мертвецов хоронили с золотом, с драгоценностями, поэтому и могилы раскапывают, но… тогда зачем о помощи просить? И Женька решилась. Она вышла в сени, прихватила лопату, стоявшую там, старую, но увесистую. С лопатой в руках все не так страшно. И, сдвинув засов, Женька шагнула в темноту. Летняя ночь пахла цветами. Душный обволакивающий аромат, словно духами плеснули. Звенели кузнечики и комарье. А страх вдруг отступил. Кладбище как кладбище… обыкновенное… и взрослые девочки привидений не боятся. Жаль, что тропинки в темноте не видать. – Помогите, – протяжный стон доносился откуда-то из-за кустов, и Женька, забросив лопату на плечо, направилась на голос. Ориентиром служил луч фонарика. …А собака замолчала. Зато жабы рокотали, тут где-то поблизости канава имеется, Лариска говорила… Женька отмахнулась от особо наглого комара. – Помогите, – раздалось совсем рядом. И Женька остановилась, на всякий случай перехватив лопату поудобней. Она не сразу увидела человека, тот сидел на гранитной плитке, опираясь спиной на стелу, вытянув ноги и свесив голову. – Что случилось? – осторожно поинтересовалась Женька. – Вам плохо? – Плохо, – согласился человек. – Почему? – Жизнь такая… поганая… В этом Женька была согласна. Такая. Поганая. И в ней принц оказывается даже не жеребцом, козлом бурой масти… образно говоря. – Посиди со мной, доброе привидение, – попросил человек. Да он пьян! И как Женька сразу не сообразила? Пьян. И забрел на кладбище, упал, наверное, вот и орет… – Я не привидение. – Да? Хорошо. Я привидений боюсь, – человек направил свет фонарика Женьке в лицо. – Точно не привидение… я вот сижу, а белое плывет… ну, думаю, Вовчик, хана тебе пришла. Вовчик – это я. |