Онлайн книга «Роман без последней страницы»
– Что теперь? – спросила она. – Тихо… – Сергей подошел к двери, прислушался и тут же вернулся. Сказал шепотом: – Ждем. – Чего? – так же шепотом спросила она. – Когда скомандуют – «снято». – А-а-а-а… Они постояли немного. Наконец Дайнека не выдержала и спросила чуть слышно: – Кто теперь будет доигрывать роль Полежаевой? – Сценарий переделали. Героиня Полежаевой сбежала с любовником. – Быстро… – Она вздохнула. – Вот так, был человек и нету. – Сериал нужно снимать. – Кто ж спорит. – Дайнека заинтересованно придвинулась: – Можешь показать мне ключ? – В смысле? – Ключ от квартиры. – Вот, – Сергей достал из кармана большой длинный стержень, на конце которого крыльями распластались металлические зубцы. – Дверь в то утро была закрыта? – Да, на два оборота. Дайнека закусила губу. Немного подумав, тихо заметила: – Значит, ее закрыли снаружи. Сергей усмехнулся. – Не думаю, что Полежаева сама замкнула дверь за убийцей. – Как цинично… Из квартиры донеслось: – Снято! Сергей распахнул дверь, поднял радиолу Эльзы Тимофеевны и втащил ее в прихожую. Дайнека вошла вслед за ним. Теперь она могла внимательно рассмотреть съемочную площадку. В квартире находилось не менее сорока человек, и было сложно понять, кто из них кто. Многие стояли по стенкам, оставив посреди прихожей свободное место. Казалось, все собрались в ожидании какого-то праздника. – Иди за мной, – велел ей Сергей. Они прошли мимо аппаратуры, похожей на пульт ракетной установки средних размеров: два монитора, на одном из них написано «Леша», на другом – «Константин». Рядом – звукозаписывающий комплекс. В креслах – двое мужчин. – Это – Михаил Потопаев, наш режиссер. – Сергей развернулся к Дайнеке и представил ее: – А это – соседка с нижнего этажа, очень помогает нам с реквизитом. Режиссер одобрительно улыбнулся. – Дайнека, – она пожала протянутую руку, одновременно разглядывая мужчину. – Никогда не видела живых режиссеров! Михаилу было лет сорок пять. Бритая голова, крепкие плечи, невыразительное лицо сельского мужика. В ответ на ее заявление он рассмеялся. – Наш звукорежиссер Максим, – Сергей тронул за руку высокого парня в наушниках. Тот не обратил на них никакого внимания. – А где будут снимать? – спросила Дайнека. – В гостиной, – ответил Сергей. – Туда во время съемки соваться нельзя. Нужно пристроиться в коридоре и замереть. – Пока не снимают, можно я загляну? – Пусть посмотрит, – разрешил Михаил. Дайнека прошла в комнату. У окна уже разместили телевизор, который сегодня притащили рабочие. Только теперь по центру экрана стоял белый крест, а по краям – белые уголки. Наверное, при монтаже туда вставят какую-нибудь телевизионную картинку родом из прошлого. По комнате сновало много людей, и невозможно было понять, у кого какие обязанности. Сами они, конечно, об этом знали. Осветитель залез на стремянку, вытащил из софита синюю пленку и вместо нее сунул оранжевую. Освещение поменялось, сделалось мягким и приятным для глаз. Еще один парень держал в руках длинную штангу, с которой свисал микрофон. На стенах висели фотографии каких-то людей. Одного из них Дайнека тут же увидела: симпатичный такой пацан, темненький. В его волосах серебрились седые пряди, вокруг глаз темнели коричневые круги. «Значит, роль возрастная, – подумала она и усмехнулась. – Какой из него старик, он же щегол лет двадцати». Актеров среди технического персонала можно было выделить без труда. Один, пожилой, с очень знакомым лицом, как видно, играл профессора. О нем говорил Родионов. Дайнеке показалось, что она знает его, во всяком случае видела в каком-то кино. К тому же он сильно смахивал на того, что моложе. «Ага, – сообразила она. – Молодой играет роль пианиста, сына профессора». Все было именно так, как рассказывал Родионов. И тот и другой отличались какой-то особенной худобой и поджаростью. У обоих были маленькие головки и мелкие лица. «Если именно таких снимают в кино, наверное, в этом что-то есть, – подумала Дайнека. – Получается, чтобы сниматься, нужно иметь худую фигуру, голову с кулачок и маленькое детское личико». В этот момент кто-то крикнул: – Внимание! Дайнека кинулась в коридор и тут же влепилась в стену между режиссерским пультом и туалетом. Из туалета донесся звук смывного бачка. – Эй, вы там, в туалете! Снимаем! Все стихло. Присутствующих, как и ее, мгновенно разметало по стенам. Пианист застыл у дверей, ведущих в гостиную. Он потрогал рукой живот и сказал режиссеру: – Что-то у меня кишечник урчит. Если будет слышно, командуйте – стоп. Дайнека вспомнила, что выпила молока. Теперь у нее точно забурчит в животе. Она задержала дыхание и для концентрации на своих ощущениях прикрыла глаза. Звукорежиссер сложил коробочкой руки, поднес их ко рту и крикнул: – Тихо! – Мотор! Начали! Съемка! – громко объявил Михаил. Выдержав паузу, он выразительно махнул рукой пианисту, после чего тот вошел в гостиную, где уже началась съемка. Дайнека покосилась на монитор. Пианист остановился рядом с отцом. Из комнаты чуть слышно журчали голоса главных героев. Ей удалось расслышать лишь то, что пианист подарил отцу альбом с какими-то марками, и тот сильно обрадовался. Избитые фразы резали ухо. Старик сказал, что дочь пианиста скоро вырастет и «упорхнет из гнезда», а его (пианиста) поезд проходит мимо «полустанка» по имени Мадлен. Они говорили так, как могли говорить тысячи людей. Отличить старого от молодого у нее не получалось. Дайнека подумала про мелкого пианиста. «А парень-то совсем без характера, совершенно бесплотный. Какая там ему Мадлен…» – Стоп! Снято! – Режиссер сдвинул наушники. – Теперь снимаем портреты. Крупный план одинаковый. По плечи. – Закинув голову, он закричал в потолок: – Костя! Попробуй съехать на марки! Дайнека почувствовала себя знатоком съемочного процесса. Она поняла, что приказ был отдан оператору, который с крупного плана актеров должен плавно перейти на альбом с марками. «В общем, – мысленно резюмировала она, – никаких фокусов в этом сериале точно не будет». – Тихо! – Мотор! Начали! Съемка! Актеры снова произнесли свой текст. Дочь еще раз собралась упорхнуть из гнезда, поезд с пианистом проехал мимо полустанка Мадлен. |