Книга Заблудшая душа, страница 33 – Евгения Грановская, Антон Грановский

Галеб откинул со лба волосы и поинтересовался:

— Отче, почему Роминтскую пущу называют адским лесом?

— У местных крестьян издревле существует поверье, что этот лес живой, — ответил священник. — Когда-то в старину, еще до того, как светлое учение Христа вошло в умы и души людей, считалось, что в лесу живет могущественный древний дух с непроизносимым именем. Говорят, что тысячу лет назад ганзейские воины убили в этом лесу две тысячи пленников, которых перегоняли из Болгарии. Убили жестоко, очень жестоко. Поставили всех на колени и разбили им головы топорами. Поскольку работа была тяжелая, ганзейцы время от времени позволяли себе отдохнуть. Они сидели на траве и ели хлеб с мясом, запивая его пивом и весело балагуря. И все это под стоны тех, кто был ранен, и вопли тех, кто ожидал своей участи. Казнь продолжалась целый день, и говорят, что воздух в лесу был так плотно пропитан страхом, гневом и злобой, что ожил и превратился в не знающего покоя духа. Грибники и собиратели кореньев до сих пор находят в лесу полуистлевшие человеческие кости. А иногда — осколки черепов, расколотых топорами.

Галеб слушал пастора с мрачным любопытством, изредка приподнимая брови и покачивая головой.

— Помнишь, ты спрашивал меня о пастушьих псах? — спросил вдруг священник.

— Да, отче, помню. Вы сказали, что ответите позже.

— Прости, в тот грустный час у меня не было настроения посвящать тебя в подробности. Но теперь я понимаю, что был не прав. Ты собирался принять решение, от которого, возможно, зависит твоя жизнь, а я не открыл тебе всей правды. Эту общину основали наши прадеды. Поблизости проходит граница Роминтской пущи, о которой ты уже знаешь. Мы не просто живем рядом с этим гиблым местом, мы стоим на страже и не даем нечистой силе распространиться за его пределы. Время от времени мы нанимаем отважных воинов, которые должны защищать Христову землю с оружием в руках. Это происходит примерно раз в пять-шесть лет.

— Раз в пять-шесть лет?

Пастор кивнул:

— Да. Каждый раз, когда Зло набирается достаточно сил, чтобы вырваться за пределы очерченной границы, ко мне является Ангел Господень и предупреждает об опасности. Я посылаю своих людей в поисках достойных воинов для предстоящей схватки.

— И что — много таких воинов находится?

— С каждым разом их все меньше и меньше.

Галеб помолчал, обдумывая услышанное, а затем сказал:

— Могу я спросить: давно ли Ангел посещал вас в последний раз, отче?

— Три дня назад, — ответил пастор Зиберт. — Аккурат перед твоим приходом. Но я и без предупреждений Ангела вижу, что Зло снова поднимает голову. Ныне оно приняло вид черных псов.

— А что вы о них знаете, отче? Откуда они вообще появились? И когда?

— Три года назад мои люди сопровождали через лес подводы с постным маслом и мукой накануне Великого поста. Это была миссия милосердия.

— В каком смысле?

— Год был голодный, и по призыву нашей общины богатые люди ближайших городов и деревень пожертвовали часть своих запасов на благо страждущих и голодающих. Собрать удалось четыре подводы, однако из леса ни одна из них не выехала. Они сгинули, исчезли без следа. Примерно в то же время люди стали встречать на влажном песке огромные следы волчьих лап. А потом кто-то увидел большую черную собаку. Вот тогда-то люди впервые и заговорили о разбойничьей ватаге черных псов. — Пастор вздохнул. — Раньше они обходили нашу деревню стороной, но теперь мы все чаще встречаем следы собачьих лап рядом с деревней и замечаем незнакомцев, прячущихся среди деревьев и наблюдающих за нами.

— Поэтому вы увидели во сне Ангела?

— Да. Добро должно быть деятельным, Галеб. А мы долгое время прозябаем в бездействии. Думаю, совсем скоро Господь пошлет нам испытание.

Обдумав его слова, Галеб сказал:

— Отче, я видел у вас во дворе огромный серебряный крест. Он должен стоить целое состояние. На овощах и фруктах столько не заработаешь.

Пастор прищурил усталые глаза:

— Верно, сынок. Крест этот отлит из пожертвованного серебра.

— «Пожертвованного»? Значит, у вас в общине есть богачи?

Пастор Зиберт вздохнул, и кончики его губ горестно опустились.

— Был у нас в общине один человек, — заговорил он глухим, безрадостным голосом. — Когда-то он был очень богат и любил охоту. Однажды один крестьянин, беременная жена которого сильно голодала, отправился в лес и застрелил оленя. Богач приказал схватить крестьянина, зашить его в оленью шкуру и затравить собаками. Друзья богача хохотали и веселились, пока волкодавы рвали крестьянина на куски. Жена крестьянина, узнав о гибели мужа, разрешилась от бремени на три месяца раньше срока и умерла от кровотечения. Простая господская забава отняла три жизни, Галеб.

— Грустная история. Но при чем здесь крест?

— Через девять дней убитый крестьянин, его умершая жена и неродившийся младенец явились богачу во сне. И это стало происходить почти каждую ночь. Спустя полгода богач продал все свое имущество, деньги раздал горожанам, после чего оделся в рубище и пришел к нам в общину. Сохранил он только серебряные вещи, справедливо считая, что серебро поможет ему спастись от нечистой силы. Он привез к нам на подводе рамы, ларцы, браслеты, кольца, посуду и попросил, чтобы мы отлили из этого серебра крест и воздвигли его над воротами для защиты от преследующих его демонов. Я посчитал, что в этом есть резон, и приказал кузнецу Гансу отлить этот крест. Вот и вся история.

— А что сталось с тем богачом? — поинтересовался Галеб. — Теперь он спит спокойно?

Зиберт некоторое время молчал, а затем сказал:

— Нет, Галеб. Серебряный крест не избавил его от кошмарных сновидений. Но, благодаря молитвам и праведной жизни, он обрел душевное равновесие и научился с этим жить. По крайней мере, на какое-то время.

— Хотел бы я с ним поговорить.

Пастор нахмурился и медленно покачал головой:

— Это невозможно.

— Почему?

— Он прожил в общине почти три года, но червь сомнения продолжал точить его душу. Иногда он начинал тосковать по прежней жизни. В одну из таких скверных минут демон из Роминтской пущи овладел его телом. Порою он приходит в себя, но ненадолго.

— И… где он теперь?

— В сарае, на краю деревни. — Зиберт слегка стушевался. — Мы держим его за решеткой, потому что в моменты гнева он очень опасен для других общинников.

Галеб обдумал слова пастора и спросил:

— Могу я на него посмотреть?

— Почему бы и нет? — пожал плечами пастор. — Однако возьми на всякий случай тесак. Демоны непредсказуемы и опасны, даже когда они сидят за железной решеткой.

14

Несмотря на худобу и бледность, вид у седовласого человека, стоявшего за решеткой и одетого в полотняный балахон, был спокойный, а на губах застыла приветливая полуулыбка.