Онлайн книга «Лунный камень мадам Ленорман»
Полы халатика распахнулись. – Присядь, – Грета остановилась в шаге от Мефодия. – Поболтаем о том о сем… вспомним прошлое. Знаешь, ты изменился. – Ты тоже. – Хуже стала? Что ответить этой малознакомой, по сути, женщине? Она не хуже, она просто другая. – Ничего не говори, – она прижала к его губам палец. – Сама вижу, что хуже. Постарела? – Нет. – Да, постарела. Это все… – она провела рукой по лицу, по шее, коснулась груди, прикрытой кружевом бюстгальтера. – Наносное. Искусственное. Извечная женская проблема… недолговечная красота. Грета вдруг отступила, и Мефодий против воли потянулся за нею. Она села в кресло, а ему оставила второе, стоящее напротив. – Помнишь, как мы познакомились? Нога заброшена на ногу, и смуглая кожа в лунном свете кажется золотой. – Тот нелепый пляж за городом… грязный… я только представлю и вздрагиваю. Неужели я могла отдыхать там? …Мусора на пляже и вправду было с избытком. Да и пляжем это место назвать язык не поворачивался. Старые карьеры, заполненные водой, которая летом зацветала и начинала вонять, но это не отпугивало местных. К вони привыкали. А где еще можно отдохнуть, кроме как на этом каменистом берегу с белесой травой, которая к июлю выгорала? Приходили семьями, разводили костры, раскидывали старые покрывала, вытаскивали из сумок снедь… – Впрочем, что это я… если бы не пляж, я бы не встретила вас. – Грета откинулась и поглаживала длинную белую шею. …девочка в разноцветных шлепанцах. Резиновые, копеечные, они были украшены блестками, которые переливались на солнце. И сама она была яркой. Желтое платье. Темные волосы, завязанные в хвостики. Красная лента. И лента синяя. Сумка, перекинутая через плечо. И воздушный шарик на привязи. Уже не ребенок, но еще не взрослая. – Это мое место, – сказала она, наступив на край старого пледа. – Я тут всегда загораю! – Загорай, – отозвался Кирилл, не повернув головы. Он уже успел поплавать и теперь обсыхал на солнце. Белая кожа его успела раскалиться докрасна, – наверняка вечером Кирилл будет вздыхать, мазать спину кефиром, и сам ведь знает, но майку не наденет. – С вами? – уточнила девчонка, прикусывая край ленты. – С нами, – Кирилл соизволил взглянуть на нее. – Не бойся, не обидим. – Я и не боюсь. Она проворно стянула платьице, оставшись в стареньком желтом купальнике. – Я вообще ничего не боюсь! Знаешь, кто мой папа? – Понятия не имею. Эти двое сразу нашли общий язык, а Мефодий молчал. Ему было сложно заговаривать с малознакомыми людьми, особенно если эти люди вдруг оказывались ему симпатичны. А девчонка, такая забавная, несомненно симпатию вызывала. И она, повернувшись к Мефодию, сунула ему шарик. – Подержи. А мой отец – генерал! Ее отец был алкоголиком, тихим и безобидным, вероятно, иной бы не выжил рядом с ее громогласной матерью. Она легко впадала в гнев, но так же легко остывала, принималась жалеть о сказанном, каяться, обниматься… Как-то так вышло, что место на старом пляже стало общим. И Грета – своей. Она появлялась, сбрасывала на землю полотняную сумку, вытаскивала очередной учебник, тетрадь и изгрызенный карандаш. – Поможешь? – спрашивала у обоих. Помогали. С математикой. Русским. И английским тоже, хотя ни Мефодий, ни Кирилл особой любовью к языкам не отличались. Ничего, вспоминали. Учили. Вытягивали. – Я хочу в универ поступить, – сказала как-то Грета, одной ногой почесывая другую. Босые ступни ее побелели от мела, а между пальцами застряла травинка. – Не хочу, как маман, с утра до ночи на заводе горбатиться. Вот выучусь и… – Разбогатеешь? – поддел Кирилл. – Разбогатею. – Грета ответила серьезно, и Мефодий ни на миг не усомнился, что она и вправду разбогатеет. Грета уже тогда отличалась редкостным упрямством. А нынешняя… она была ко всему безразлична. Словно погасло что-то внутри. Душа? Сердце? Ночь – самое подходящее время, чтобы о подобных глупостях думать. – О чем размечтался? – Грета сцепила пальцы на животе, плоском и смуглом. Ежедневно два часа на тренажерах и бассейн. Еженедельно – косметический салон. Спа. Каутеризация. Ламинирование. Иглотерапия. Фотопилинг и прочее, прочее… попытка обогнать время. – Да так… о прошлом. – Надо было бы уйти, но Мефодий не желал возвращаться в тишину комнаты. – Скажи… почему ты выбрала его? Ведь было время для троих, и треугольник казался устойчивой фигурой, пока однажды Кирилл, придержав брата за локоть, не поинтересовался: – Слушай, ты не мог бы погулять где-нибудь? Вопрос был странен. Ведь собирались же в парк идти. Втроем. И, заглянув в глаза Кирилла, Мефодий понял: верно, втроем, и именно это обстоятельство не устраивает Кирилла. – Ты… – Она мне нравится, – не стал отрицать Кирилл. – По-настоящему нравится. Хорошая девочка… своя… поэтому и трачу время. Или думаешь, мне заняться больше нечем? У него бизнес, и Кирилл готов работать, сам повторяет, что минута час бережет. А на Грету он часы тратит, не глядя. Вот, значит, почему! Сердце полоснуло странной болью. Ревность? Но кого и к кому? – Хорошо, – ответил он. С той поры треугольник распался. И не прошло полугода, как Кирилл заявил: – Мы решили пожениться. Маме, которая еще жива была, новость не слишком понравилась. – Куда спешить? – Она всегда относилась к Грете со сдержанной вежливостью, которая не имела ничего общего с дружелюбием. – Пусть девочка доучится. – Так замужество учебе не помеха, – весело отозвался Кирилл. – А я буду уверен, что мое от меня не уйдет. И обнял смущенную покрасневшую Грету. Вот только учебу она бросила после третьего курса, как раз тогда, когда у Кирилла бизнес пошел… деньги появились. И нынешняя, вспоминая себя, прошлую, улыбалась почти той, светлой улыбкой. – Почему… сложный вопрос… ты мне нравился. Нет, Федя, честное слово, нравился! И местами больше, чем твой брат. Ты был, как бы это выразиться, – она щелкнула пальцами. – Живым. И неравнодушным. Нет, я не хочу сказать, что Кирилл… но он вечно о делах, о себе… никогда не умел слушать. А ты меня слушал. И всегда помогал. Только… Она запнулась и пожала плечами, словно ей действительно сложно было говорить о тех давних событиях. – По Кириллу было видно, что он добьется своего. Он обречен на успех. |