Онлайн книга «Пригоршня праха»
— С какой стати бедному мальчику связываться со мной? — подумала она. Но он мог бы отказать и поаккуратнее. — Ну как, хоть сейчас к Барнардо? [11] Бренда кивнула. — Шел по улице малютка, — сказала она, — и совсем, совсем пропал. Она сидела, склонясь над чашкой, и безучастно помешивала хлеб с молоком. Чувствовала она себя премерзко. — Весело прошел день? Она кивнула. — Видела Марджори и ее гнусного пса. Кое-что купила. Обедала у Дейзи, в ее новой забегаловке. Ходила к костоправу. Только и всего. — Знаешь, мне бы хотелось, чтобы ты отказалась от двойных поездок в Лондон. Ты от них очень устаешь. — Кто? Я? Я в полном порядке. Просто я хочу умереть — вот и все. И ради бога, Тони, милый, только ничего не говори о постели, потому что я и пальцем пошевелить не могу… На следующий день пришла телеграмма от Бивера. «Удалось отмотаться обеда 16 Вы еще свободны». Она ответила: «Семь раз отмерить всегда хорошо Бренда». До сих пор они избегали называть друг друга по имени. — Ты сегодня как будто в хорошем настроении, — сказал Тони. — Я себя прекрасно чувствую. Я считаю, это из-за мистера Кратуэлла. Он приводит в порядок и нервы, и кровообращение, и все-все. III — А куда мама уехала? — В Лондон. — А почему? — Дама по имени леди Кокперс устраивает прием. — Она хорошая? — Маме нравится. Мне нет. — А почему? — Потому что она похожа на обезьяну. — Вот бы на нее посмотреть. А она в клетке сидит? А хвост у нее есть? Бен видел женщину, похожую на рыбу, так у нее была не кожа, а чешуя. В цирке, в Каире. И пахло от нее, Бен говорит, как от рыбы. После отъезда Бренды они пили чай вместе. — Пап, а что леди Кокперс ест? — Ну, орехи и разные другие штуки. — Орехи и какие штуки? — Самые разные орехи. И на много дней образ волосатой и зловредной графини занял воображение Джона Эндрю. Она поселилась в его мире так же прочно, как умерший с перепою Одуванчик. И когда с ним заговаривали деревенские, он рассказывал им про графиню, про то, как она висит вниз головой на дереве и швыряется в прохожих ореховой скорлупой. — Это ж надо про живого человека такое придумать, — говорила няня. — Что бы сказала леди Кокперс, если б услышала? — Она б трещала, тараторила, хлесталась хвостом, а потом бы наловила крупных сочных блох и позабыла обо всем. Бренда остановилась у Марджори. Она оделась первой и прошла к сестре. — Какая прелесть, детка. Новое? — С иголочки. Марджори позвонила дама, к которой она была звана на обед. (- Послушай, ты никак не можешь добыть Аллана сегодня вечером? — Никак. У него митинг в Камберуэлле. Он, может, и к Полли не придет. — Ну, а хоть какого-нибудь мужчину можешь раздобыть? — Что-то никто в голову не приходит. — Ничего не поделаешь, будет на одного мужчину меньше, только и всего. Никак не пойму, что такое сегодня стряслось. Я позвонила Джону Биверу, и, представляешь, даже он занят.) — Видишь, — сказала Марджори, вешая трубку, — какой из-за тебя переполох. Ты перехватила единственного свободного мужчину в Лондоне. — О господи, я и не подозревала… Бивер прибыл без четверти девять, весьма довольный собой; одеваясь, он отказался от двух приглашений на обед; он получил десять фунтов по чеку в клубе; он заказал диванный столик у «Эспинозы». И хотя он чуть ли не первый раз в жизни приглашал даму в ресторан, ритуал он знал назубок. — Надо мне разглядеть твоего мистера Бивера, — сказала Марджори. Давай заставим его снять пальто и выпить. Однако, сойдя вниз, сестры слегка оробели, Бивер же ничуть не смутился. Он был весьма элегантен и выглядел гораздо старше своих лет. «А он не так уж плох, этот твой мистер Бивер, — казалось говорил взгляд Марджори, — вовсе нет»; и он, видя двух этих женщин вместе, — а они обе были красивы и каждая настолько по-своему, что хотя и было очевидно, что это сестры, они могли б сойти за представительниц разных рас, — начал понимать то, что всю неделю ставило его в тупик: отчего вопреки всем своим принципам и привычкам он телеграфировал Бренде и пригласил ее на обед. — Миссис Джимми Дин страшно расстроена, что не смогла вас сегодня залучить. Но я не выдала вас и не сказала чем вы занимаетесь. — Передайте ей от меня горячий привет, — сказал Бивер. — Но все равно мы встретимся у Полли. — Мне пора идти. Обед назначен на девять. — Подожди немного, — сказала Бренда. — Они наверняка опоздают. Теперь, когда она неминуемо должна была остаться наедине с Бивером, ей совсем этого не хотелось. — Нет, мне пора. Развлекайтесь, господь с вами, — Марджори почувствовала себя старшей сестрой, видя, как Бренда волнуется и робеет на пороге романа. После ухода Марджори обоим стало неловко, потому что за неделю разлуки каждый в мыслях своих сблизился с другим гораздо больше, чем на то давали право их немногие встречи. Будь Бивер поопытнее, он бы прямо прошел через всю комнату к Бренде, которая сидела на ручке кресла, поцеловал бы ее, и, по всей вероятности, ему бы все сошло с рук. Но вместо этого он непринужденно заметил: — Нам, пожалуй, тоже пора. — Да, а куда? — Я думал к Эспинозе. — Отлично. Только слушайте, давайте договоримся сразу: это я вас приглашаю. — Разумеется, нет… что вы. — Не возражайте. Я пожилая замужняя женщина, на год старше вас, и притом довольно богатая, так что не спорьте — плачу я. Бивер протестовал, пока они не сели в такси. Отчужденность никак не проходила, и Бивер уже подумывал: «Не ждет ли она, чтоб я на нее набросился?» Так что когда они попали в затор у Мраморной арки, он потянулся к ней, однако в последний момент она отстранилась. Он сказал: «Бренда, ну пожалуйста», но она отвернулась к окну и решительно потрясла головой. Потом, по-прежнему не отводя глаз от окна, протянула ему руку, и они молча просидели так, пока не доехали до ресторана. Бивер был совершенно ошарашен. Однако, как только они оказалась на людях, к нему вернулась былая уверенность. Эспиноза проводил их к столику справа от двери, несколько на отшибе — это был единственный столик в ресторане, за которым можно было разговаривать, не опасаясь, что тебя услышат. Бренда передала Биверу меню. |