Онлайн книга «Плащ душегуба»
|
Калеб вяло похлопал. – Ладно, ладно, браво. Вы сбежите из смирительной рубашки… Замечательно. Но пожалуйста, я вас умоляю… На карту поставлены человеческие жизни. Бесс принялась что есть сил тянуть за веревку, и чародей медленно вознесся в воздух. Метрах в шести от пола он остановился, вися вниз головой в центре тюремного блока. Подневольная публика свистела и топала ногами. Гудини извивался и корчился, скручивая свое жилистое тело в изнурительной схватке с тугой смирительной рубашкой, как вдруг… Пуфф! Облако дыма – и он исчез. – Боже, как он это сделал? – Куда он делся, бог мой? – Господи, что произошло? – О господи, у меня, должно быть, видения! – Господь всемогущий, может, Гудини и есть наш всемогущий Господь собственной персоной? – и так далее и тому подобное. Пуфф! Маг появился снова – уже на полу перед камерой Калеба, все еще сражаясь с удушающими путами смирительной рубашки. – Возможно, на сей раз мне не совладать с этой чертовой штуковиной, начальничек, – сказал Гудини. Однако прежде чем Калеб успел ответить… Пуфф! Гудини снова дематериализовался. Затем… Пуфф! Он вернулся! На этот раз голова его торчала из дренажного отверстия в камере Спенсера. – Да бросьте вы эту смирительную рубашку! Как мне, черт возьми, отсюда выбраться? Пуфф! Еще одно облако дыма, и новые возгласы: «Куда он делся?», «Где он?», «Что же?», «Где же?», «Когда же?». – Вон он! – завопил кто-то из узников, и все посмотрели вверх, где теперь уже Калеб висел в смирительной рубашке в шести метрах от пола. А потом… Пуфф! Калеб снова очутился в своей камере. – Покупаешь их пачками или скручиваешь сам, начальник? Гудини, в шелковом смокинге и широком галстуке, невозмутимо восседал по-турецки на столе в камере Спенсера и с любопытством разглядывал папиросу. – Я предпочитаю сворачивать их сам, – сообщил фокусник, продувая мундштук. – Экономит деньги, развивает сосредоточенность. Калеб шагнул к нему. – Господин Гудини, я страшно тороплюсь. Крушитель может нанести удар в любой… Пуфф! Гудини исчез в дымовой завесе. Теперь он появился, вися в воздухе на цепи. Фокусник бешено извивался, пытаясь освободиться от прочных пут. – Я ужасно извиняюсь, господа, – сказал Гудини и лукаво подмигнул. – Похоже, на этот раз мне не выбраться. Заключенные бурно веселились и аплодировали. – Та-да! – провозгласила Бесс, не слишком убедительно заменяя оркестр. Весь тюремный блок бушевал в неистовом возбуждении. Калеб разочарованно покачал головой, поднял горящую папиросу, оставленную чародеем, и вздохнул. Затем он плюхнулся на койку и закурил. Несомненно, пройдет еще немало времени, прежде чем Гудини доберется до «грандиозного финала». Начальник полиции даже задремал беспокойным прерывистым сном. Гудини тем временем успел распилить Бесс пополам, спастись из бочки с пираньями и заглотнуть, а затем изрыгнуть целый сейф. Калеб почувствовал, что вот-вот потеряет рассудок, когда дверь его камеры распахнулась. – Та-да, – сказала Бесс. – Та-да? И все? После всех этих фанфар? – взъярился Калеб. – Это и есть финал? – Но ведь здесь очень простой замок, – сказал Гудини. – Я удивляюсь, как это вы сами с ним не совладали. – Так что же вы до сих пор… – Калеб сумел взять себя в руки, памятуя о своем предназначении. – Мне пора. Сердечно благодарю за поддержку. Внезапно дверь тюремного блока открылась, и появился детектив Бирнс. Гудини и Бесс исчезли в облаке дыма, прежде чем он успел заметил их присутствие. Тюремный блок взорвался свистом, гиканьем и пронзительным дудением, словно все увидели не полицейского, а голую женщину. Ревностный служака Бирнс застыл на месте и презрительно огляделся, всем своим видом говоря: «Молчать, или я каждому уполовиню порцию комбижира!» В тюрьме воцарилась мертвая тишина. – Что здесь творится, Калеб, черт побери?! Почему ваша дверь открыта? – Я ухожу, Бирнс. Мне нужно раскрыть преступление. – Сомневаюсь. Я знаю, что вы задумали, изобретя дело так называемого «другого Крушителя». Ко мне в контору заявился рожок ванильного мороженого и вручил одну из тех листовок, которые вы распространили по всему городу. Он хотел, чтобы я вас освободил, но я не согласился. По мне, все это кажется чересчур складным. – Что кажется складным? Какие листовки? – Можно подумать, вы все еще не осведомлены. Лишь только я вас арестовал, как эти листовки появились повсюду, словно лежали наготове для такого случая. Бирнс протянул Калебу одну из них: – Это явное надувательство. Не бывает людей с такой маленькой головой. – И кто их распространял? – Кто-кто, да подельники ваши, кто же еще! Враги «тайного общества», на которое вы все время ссылались в письмах в «Вечерние новости». Весьма изобретательно – сфабриковать преступника, чтобы спровоцировать захват филантропического общества Ряженых, куда входят самые добропорядочные представители нашего города. – О чем это вы толкуете? – Мне потребовалось немало времени, чтобы свести концы с концами. Я отследил путь к некоему Фосфорному Филу, информатору с весьма характерным уродством… – Да-да, я в курсе насчет его челюсти! – Ага, так я и знал! Всего лишь проверка. Видите ли, там след остыл – я бы сказал, он холоден, как липкая рука смерти. Похоже, вы успели о нем позаботиться. Вам бы и это сошло с рук, если бы вы – в безумии, вызванном вашей кровожадной яростью, – не оказались столь беспечны, чтоб оставить вот это. Бирнс передал Калебу белый клейкий листок бумаги: ПРИВЕТ МЕНЯ ЗОВУТ начальник полиции Калеб Спенсер – Бирнс, вы идиот. – У меня пока не все сходится, но, по счастью, меня удостоил визитом высокопоставленный деятель из Таммани-холла. – Твид. – Он мне все разъяснил. Щегольская Бригада, видите ли, – это радикальное крыло Ряженых, они вознамерились поднять бунт и превратить организацию из воинства добра в воинство, ведомое жадностью и страстью к подавлению всех вокруг. Хорошо, что их лидер оказался в моих руках. – Бирнс, вас провели. У меня нет времени объяснять, но если вы позволите… Бирнс вытащил пистолет. |