Книга Источник, страница 85 – Айн Рэнд

— Ну, скажем, я…

Наступила короткая пауза. Китингу показалось, что эта пауза и была тем, что хотел от него Тухи; Тухи не стал ждать продолжения, а заговорил, как будто выслушал полный ответ и этот ответ ему понравился:

— Что же касается здания «Космо-Злотник», кто может отрицать, что это потрясающий успех? Знаете, я весьма заинтригован его планировкой в целом. Это весьма хитроумная планировка. Блестящая. Очень необычная. Совершенно не похоже на все ваши прежние работы. Не правда ли?

— Естественно, — подтвердил Китинг. Его голос впервые стал твёрдым и чётким. — Задача была совсем другой, непохожей на то, что мне приходилось делать раньше, и пришлось прибегнуть именно к такой планировке для достижения тех целей, которые были передо мной поставлены.

— Конечно, — мягко заметил Тухи. — Великолепно проделанная работа. Вы можете гордиться ею.

Китинг заметил, что глаза Тухи сконцентрировались в центре стёкол очков, а стёкла сфокусированы прямо на его зрачки, и внезапно понял — Тухи знает, что проект здания «Космо-Злотник» выполнен не им. Это его не испугало. Его скорее испугало то, что в глазах Тухи он ясно видел одобрение.

— Если вам необходимо выразить благодарность — нет, не благодарность, благодарность — не совсем подходящее слово, — ну, скажем, признательность, — продолжал Тухи, и голос его становился всё мягче, как будто он был заодно с Китингом в некоем заговоре и тот должен знать, какой пароль впредь употреблять, чтобы выразить своё личное мнение, — вы могли бы поблагодарить меня за понимание того символического значения вашего здания, которое я смог воплотить в слова, так же как вы воплотили его в мрамор. Ибо, разумеется, вы не просто каменщик, но мыслитель в камне.

— Да, — сказал Китинг, — это была моя общая тема, когда я задумывал строение. Народные массы и цветы культуры. Я всегда полагал, что корни подлинной культуры в простых людях. Но у меня не было никакой надежды, что кто-то когда-нибудь поймёт меня.

Тухи улыбнулся. Его тонкие губы полуоткрылись, и показались зубы. Он не смотрел на Китинга. Он разглядывал собственную руку, удлинённую, изящную руку пианиста, и шевелил лист бумаги перед собой. Затем он произнёс, глядя не на Китинга, а куда-то мимо него:

— Возможно, мы братья по духу. По духу человечества. Только это имеет значение в жизни, — и стёкла очков неожиданно зловеще устремились в пространство над лицом Китинга.

Но Китинг понял: Тухи знает, что он никогда и не задумывался об общей теме, пока не прочёл об этом в статье, и ещё — Тухи и сейчас одобряет его. Когда стёкла очков спустились к лицу Китинга, глаза Тухи были полны дружеской приязни, очень холодной и очень подлинной. Затем Китинг почувствовал, что стены комнаты как будто тихо сдвинулись и он остался один на один, но не с Тухи, а с какой-то неизвестной виной. Он хотел вскочить и бежать, но остался сидеть на месте с полуоткрытым ртом.

И, не осознав, что же подтолкнуло его, Китинг услышал в тишине собственный голос:

— Я хотел выразить свою радость, что вам удалось избегнуть вчера пули этого маньяка, мистер Тухи.

— О-о?.. О, благодарю. Какой пустяк! Было бы из-за чего переживать. Это весьма небольшая цена, которую мы платим за своё положение на общественном поприще.

— Мне никогда не нравился Мэллори. Какой-то странный человек. Слишком издёрганный. Мне не нравятся издёрганные люди. И его работы мне тоже не нравятся.

— Просто эксгибиционист. И ничего больше.

— Во всяком случае, не я придумал дать ему шанс. Так решил сам мистер Злотник. Связи, как вы понимаете. Но, в конце концов, мистер Злотник разобрался.

— Мэллори когда-нибудь упоминал при вас моё имя?

— Да нет, никогда.

— И я, как вы знаете, тоже не встречался с ним. Даже не видел его. Почему он так поступил?

И теперь наступила очередь Тухи, завидев выражение лица Китинга, замереть настороженно и беспокойно. «Так вот оно, — подумал Китинг, — то, что связывает нас, и это — страх». Было ещё что-то, и может быть, больше, чем страх, но назвать это можно было только словом «страх». И он понял, вне всякого сомнения, что любит Тухи больше, чем кого-либо, с кем прежде встречался.

— Что ж, вы знаете, как это бывает, — весело сказал Китинг, надеясь, что привычные сочетания слов, которые он был готов произнести, помогут ему покончить с этой темой. — Мэллори — человек не очень компетентный даже в своей области, и он это понимает, потому и решил устранить вас как символ всего высокого и талантливого.

Но вместо ожидаемой улыбки Китинг увидел, как Тухи внезапно пронзил его взглядом. Это был даже не взгляд, а настоящий рентгеновский луч. Китингу показалось, что он чувствует, как тот вползает в него, разглядывая его внутренности. Затем лицо Тухи окаменело, подобралось, и Китинг понял, что тот каким-то образом снял своё напряжение, и скорее всего потому, что обнаружил в его, Китинга, душе или в выражении его ошарашенного, с раскрытым ртом лица такую бездну невежества, которая успокоила Тухи. Потом Тухи медленно, со странной насмешливой интонацией произнёс:

— Мы станем прекрасными друзьями, Питер, — вы и я.

Китинг немного помолчал, прежде чем заставил себя торопливо ответить:

— О, я надеюсь на это, мистер Тухи!

— Ей-богу, Питер! Неужели я такой старик? Эллсворт — это память о своеобразном вкусе моих родителей по части имён.

— Да… Эллсворт.

— Так-то лучше… Вообще-то я ничего против своего имени не имею, особенно если сравнить его с тем, как меня называли в узком кругу, а то и прилюдно все эти годы. Ну да ладно. Мне это только льстит. Если ты наживаешь себе врагов, значит, ты опасен именно там, где и должен быть опасен. Всегда есть нечто подлежащее уничтожению — или оно уничтожит тебя. Мы будем часто видеться, Питер. — Его голос звучал теперь свободно и уверенно, с окончательностью решения, которое подверглось испытанию и выдержало его, с убеждённостью, что уже никогда ничто в Китинге не будет для него неясным. — Например, я уже некоторое время задумываюсь, а не собрать ли вместе несколько молодых архитекторов — я знаком со многими из них, — этакий неформальный круг людей для обмена мнениями, развития духа сотрудничества и при необходимости выработки общей линии действий ради блага архитектуры в целом. Ничего похожего на официальную организацию типа АГА. Просто группа молодых. Вам это интересно?

— Господи, конечно! А вы будете председателем?

— О нет. Я никогда нигде не председательствовал, Питер. Мне не нравятся звания. Нет, я подумал бы, вы будете председателем. Вряд ли нам удастся найти лучшую кандидатуру.

— Я?

— Вы, Питер. О, конечно же, это только проект — ничего определённого, просто идея, к которой я возвращаюсь время от времени. Мы с вами ещё поговорим об этом. Но мне хотелось бы, чтобы вы кое-что сделали, — и это одна из причин нашей встречи.

— О, конечно, мистер Ту… конечно, Эллсворт. Всё, что вы пожелаете…