Онлайн книга «Обратный отсчет»
|
Промчался на полном ходу через Лос-Анджелес, где встретился с Рози. Она стояла прямо передо мной на вечернем концерте. Я пришел туда один. И просто попросил ее сесть – пожалуйста, мэм. – Сам сядь, – пробурчала она, тараща глаза, как сова, – сукин сын долбаный. Задним все загораживаешь. – Я стою, потому что стоите вы. – А я стою, потому что передо мной стоит какой-то другой сукин сын. Не хочешь сидеть, слушай дома пластинки. По-моему, я тебе просто понравилась, вот что я думаю. Если я тебе понравилась, угости меня пивом. Так все и началось. Вскоре Рози привела меня к себе домой, чего я уже ожидал. Опять выехал из дома отдыха с одним-единственным чемоданом. За одинокие годы бродяжничества удалось накопить капитал, перешедший теперь в руки Рози. Славное было лето под высокими тентами, рыба выпрыгивала из воды… хотя сомнительно, чтобы ее мамаша была необычайной красавицей. Рози целыми днями распевала стандартные религиозные песнопения. Крупные храмы Лос-Анджелеса могли себе позволить заключать контракты с лучшими певцами, а она себя считала певчей птичкой в клетке. В то время придерживалась более традиционной веры, основанной на милосердии, которое, по ее убеждению, Бог к ней проявит. Иисус, по ее представлению, охотно подставит ей под ноги спину, причем Рози жутко хотелось проверить Его на выносливость. Однажды я пошел с ней на встречу с проповедником Эйконом Джексоном. Он сам бегал по разным студиям, завербовывая не столько верующих, сколько талантливых, но мне нравился. Знал, что многие певцы вернутся, добившись успеха, и внесут в корзинку весомые вклады. – Рози, – начал проповедник Джексон, – не знаю… – Чего? Я закрыл лицо руками. Проповеднику Джексону грозила слишком знакомая мне оплеуха. Он тяжело сглотнул. – Даже не знаю, стоит ли тебе в хоре петь. То есть в данное время. Многие возмущаются. Рози превращалась в тучу гнева, чувствовалось, как стрелка барометра ползет вверх. Проповедник Джексон постучал по столу Библией, напоминая ей о своем сане. – Извини, я человек откровенный. Может быть, у тебя есть какой-нибудь другой талант. У каждого есть какой-то талант. А петь ты не умеешь. Я удержал бы ее, только был еще слишком худым, рук моих не хватило бы, чтоб ее обхватить. Просто схватил за запястье, надеясь отвлечь. – Какого хрена ты хватаешь меня за руку? Исусика из себя корчишь? – Хватит, Рози, пойдем. – Еще чего. И она запела спиричуэл, которого, могу поклясться, проповедник Джексон никогда раньше не слышал. Он заткнул уши. – Замолчи, пожалуйста. Так родилась ее секта на три буквы. Как бы низко ни пала чудесная колесница, она никогда не скрывалась с места происшествия, как предлагалось Рози. Тем временем проповедник заговорил на неведомом языке, прищурился на свою кафедру, заткнул пальцами уши. Я рванул сзади Рози за свитер, стараясь ее усадить. Она вывернулась и открытой ладонью двинула меня под подбородок. – Рози, ты что, мать твою? – Вы, оба сукиных сына, катитесь каждый к своей долбаной матери! – Она выскочила из кабинета в церковный зал, крича: – Боже, Ты ж обещал! Никому не прощаю нарушенных обещаний… С тех пор Иисус стал для нее не Сыном Божьим, а духом. Тем временем мы с проповедником Джексоном глядели друг на друга, как сироты, очутившиеся в незнакомом новом доме. – Как вы, – спросил он, – ничего? – Дело привычное. Больше мы сюда не придем, но я всегда с удовольствием бывал в вашем храме, хоть и не верую. – Господи. – Да, знаю. Он потер лоб. – Ох, Господи. – Помолитесь за нее. – Боже, Боже милостивый. – Может быть, я вместо вас помолюсь. – У меня разрывается сердце. – Вы хотя бы оплеуху не получили. – Она… часто так себя ведет? – Постоянно. Угадать никогда невозможно. Можно сказать, грозовая туча за горами. – Я бы убил эту женщину, будь она моей… – Взгляните на меня – где мне с ней справиться. Видно, поэтому она меня и подцепила. – Я все думал, почему… откуда такой худенький белый мальчишка… никак не мог понять. Иногда думал, стоя за кафедрой… – Она держит меня на костре, я стою в нем не только ногами. Наверно, мне нравятся ее колотушки. Может быть, я для нее какой-нибудь фетиш, не знаю. – Не объясняйте, прошу вас, слышать не хочу. – Пожалуй, я лучше пойду. – А мне надо прилечь. – Прилягте, проповедник. – Прилягу. Он вышел из кабинета, отыскав дверь на ощупь. Рози по очкам заработала технический нокаут, а меня ждал настоящий. На стоянке я заметил приоткрытую на ширину ступни водительскую дверцу машины, открыл ее одной рукой, прикрыв лицо другой. Повернул ключ зажигания. Она плакала, вздрагивая, обхватив себя руками. – Бог обманул меня, гнусный долбаный сукин сын. – Рози, ты в своем уме? Разве можно так говорить? – Какое тебе дело, мать твою? Ты ни во что не веришь. – Правда, только точно никогда не знаешь. Просто на всякий случай не надо говорить таких слов. – Нет, нет, всем на меня плевать. Нету никакого Бога. – Господи, Рози, тебя вокруг люди слышат! – Знаю, Иисусу не все равно, а Богу наплевать. На меня снизошло просветление. – Озарение. – Нет, я видела свет. – Просто солнечный зайчик в зеркальце. – Нет, не просто. Это Иисус просиял. В сияющих одеждах. Он мне явился. – Ладно, ладно. Поедем домой. – Я Его голос слышала. Мы выехали со стоянки. По дороге и до конца дня Рози общалась с Иисусом. У нас была тогда маленькая квартирка в Западном Голливуде, и соседи наверняка думали, будто мы с порога набросились друг на друга. – Да, Господи! Да, Боже! – кричала Рози. Ей было необходимо то, что она себе воображала, поэтому я тихонько держался в сторонке. Ночью в постели вопли вроде заглохли. Она впервые за долгое время заговорила со мной: – Мне надо учиться. Все, во что я верила, одно вранье. Мать моя – лживая сука. – По-моему, родители детям желают добра. За исключением моей матери, но это совсем другое… – Именно она меня уверяла, будто я хорошо пою. Наверно, хохочет сейчас, сумасшедшая пьяная сука. – Утихомирься. |