Книга Звезда в хвосте Льва, страница 40 – Наталья Андреева

– Почему не имеет? – притворно удивился Журавушкин. – Мы пытаемся понять характер потерпевшей. Ведь ее звезда взошла в скандальном реалити-шоу. Вы все знаете, что это такое. Стейси Стюарт на пути к славе не остановилась бы ни перед чем. Вот я и спрашиваю у ее матери: Настя с детства была такой? Какими были ее отношения с учителями, с ровесниками? Откуда вдруг эта дикая агрессия?

– Возражаю! – вскочил прокурор.

– Журавушкин, продолжайте, – стукнула молотком судья. – Вопрос по существу. Орудие преступления принадлежало потерпевшей. Нам надо понять: могла ли она попытаться его применить?

Присяжные одобрительно закивали. Журавушкин вытер пот со лба: слава богу! На скамье присяжных дамы среднего и преклонного возраста. Скандальное шоу они ненавидят, во всяком случае, в своих симпатиях к нему ни за что не признаются. Стейси Стюарт их всех раздражала.

– Настя была хорошей, – вновь всхлипнула Васильева. – Просто я одна ее р остила. А она, как все, одеваться хорошо хотела, всякие эти… Игрушки ихние. Телефоны. Я крутилась, как могла. На рынке ведь. Брала со скидкой, по дешевке. Ну, было пару раз.

– Что было? – вцепился в свидетельницу Журавушкин. – Конфликты? Драки?

– Она заводная была, – робко сказала Васильева. – Кого-то там, на дискотеке избила. Девчонку какую-то.

– Ваши слова подтверждаются документально? – тут же вмешался прокурор. – Приводы были? В детской комнате она состояла на учете?

– Да упаси боже! – замахала руками Васильева. – О чем это вы говорите?! Не было ничего такого!

– Значит, все это были лишь трудности подросткового периода! – с торжеством сказал прокурор. – Анастасия их переросла и стала законопослушной гражданкой.

– И на законных основаниях принялась в прямом эфире рвать волосы своим соперницам и раздавать им пощечины, – с иронией сказал Журавушкин.

– Да это же кино! – возмутился прокурор. – Спектакль! Разрешенный с определенными ограничениями по возрасту. К тому же потерпевшая давно покинула скандальный проект и снималась в хороших, и с точки зрения морали абсолютно правильных фильмах. Убита талантливая, перспективная молодая актриса. Которая доставляла радость зрителям, – прокурор обратил свой взгляд на скамью присяжных. Те одобрительно закивали.

– Ваша честь, я протестую против того, чтобы здесь и сейчас обсуждали роли потерпевшей, – вмешался Журавушкин. – Мы говорим об ее личности. А роль написана сценаристом и одобрена режиссером. К жизни и к характеру потерпевшей это отношения не имеет. На экране она могла быть, какой угодно, и не надо отождествлять героиню Стейси Стюарт с ней самой, с Настей Васильевой.

– Поддерживаю! – стукнула молотком судья.

– Я только хотел представить суду и господам присяжным заседателям несчастную мать, – вздохнул прокурор. – Которая обвиняет эту женщину, – он кивнул на скамью подсудимых, где за стеклом сидела Рара, – в том, что она сначала терроризировала ее дочь, угрожала ей, а потом убила. Убийство было тщательно спланировано и подготовлено. Об обстоятельствах, которые вынудили подсудимую с особой жестокостью убить свою жертву, мы поговорим потом, – зловеще сказал прокурор.

– Возражаю! – вскочил Журавушкин. – Обвинитель намеренно нагнетает обстановку!

– Да, поменьше эмоций, – поморщилась судья. – У нас тут не театр, хотя и убита актриса.

В общем, кое-как Журавушкину удалось отбиться. Антонина Васильева вернулась на свое место, в зал. А на трибуну поднялась следующая свидетельница обвинения. Журавушкин заметил удивленное лицо своей подзащитной и напрягся.

– Извини меня, Рара, мы ведь подруги, – виновато сказала стоящая на трибуне миловидная женщина средних лет. – Но я скажу, как есть.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросил прокурор. – Кто вы, чем занимаетесь?

– Ирина Нефедова, главный редактор кинокомпании «КДВ», то есть, кино для всех. Когда-то мы с Рарой вместе работали в «Денеболе», я многим ей обязана, Рара ведь была моей начальницей. Именно под ее руководством я осваивала профессию…

– Это к делу не относится, – нетерпеливо перебил прокурор хвалебную речь в адрес обвиняемой. – Давайте перейдем к событиям, так сказать, недавнего времени. Это правда, Ирина, что примерно за месяц до того, как была убита Настя Васильева, подсудимая обратилась к вам с просьбой?

– Недели за три. Да это так.

– В чем состояла суть этой просьбы?

– Рара искала работу. Она сказала, что обстановка в доме у Ромашова невыносимая, и надо что-то решать. Когда-то она мне помогла, и я сочла возможным вернуть долг.

– То есть, вы занялись ее трудоустройством?

– Да.

– Подсудимая, вы подтверждаете слова свидетельницы?

– Да, – кивнула Рара. – Подтверждаю.

– Что было дальше, Ирина?

– Сначала я вроде договорилась о том, чтобы Рару взяли к нам в штат. Но потом мне сказали, что дела идут не очень. Время сейчас сложное, в основном доснимаем старое, а под новые проекты денег не дают, следовательно, идет не набор сотрудников, а сокращение. И я вынуждена была сказать, что ничего не получилось.

– Кому вы об этом сказали?

– Андрею Ромашову.

– Почему ему, а не подсудимой?

– А как идти с плохими вестями к человеку, который тебе когда-то очень помог? Я сначала позвонила Ромашову, сказала ему. Он пообещал, что все возьмет на себя. Смягчит ситуацию.

– И?…

– Он так и сделал.

– Да мы вообще об этом не разговаривали! – не удержалась Рара.

– Подсудимая, вам слова не давали! – стукнула молотком судья. – Продолжайте, свидетельница.

– А, собственно, и все. Андрей передал мой отказ, он мне сам об этом сказал. Все, мол, в порядке, Рара приняла это, как должное.

– Значит, у подсудимой не было работы, и не было перспектив ее получить. Все-таки возраст, десять лет, так сказать, вне профессии.

– Возражаю! – вскочил Журавушкин. – Раиса Раевич все эти десять лет работала, ваша честь! Она была пресс-секретарем известного актера!

– Ну, кем она была при Ромашове, мы еще выясним, – усмехнулся прокурор. – Эта квалификация тоже требует подтверждения. У древнейшей профессии, увы, есть возрастные ограничения.

– Возражаю! Это прямое оскорбление моей подзащитной!

– Выбирайте выражения, прокурор! – гневно стукнула молотком судья.

– Я говорю все это к тому, что накануне трагической гибели Насти Васильевой подсудимая находилась в безвыходном положении, – тут же отбился прокурор. – Нет работы, следовательно, нет денег, а жить она привыкла безбедно. Муж, также не трудоустроенный, мы здесь его еще услышим, молодая красивая соперница в борьбе за сердце давнего любовника, а по сути, содержателя.

– Возражаю!