Онлайн книга «Алмазная колесница»
Пользуясь тем, что спутник отвернулся, Гликерия Романовна удовлетворила своё любопытство: быстро отвернула книжную обёртку, приложила к глазам хорошенький лорнет на золотой цепочке — и поморщилась. Книга, которую с таким увлечением читал штабс-капитан, называлась «ТОННЕЛИ И МОСТЫ. Краткий справочник для железнодорожных служащих». К дежурному подбежал телеграфист с бумажной лентой в руке. Тот прочитал депешу, пожал плечами и махнул флажком. — Что такое? — спросил Рыбников. — Семь пятниц на неделе. Велено отправлять, не ждать литерного. Поезд тронулся. — Вы, должно быть, военный инженер? — поинтересовалась Гликерия Романовна. — Почему вы взяли? Признаваться, что подглядела название книги, Лидиной было неловко, но она нашлась — показала на кожаный тубус. — Да вот. Это ведь для чертежей? — А, да. — Василий Александрович понизил голос. — Секретная документация. Доставляю в Москву. — А я думала, вы в отпуске. Навещаете семью или, может быть, родителей. — Неженат. С каких прибытков семью заводить? Гол как сокол. И родителей не имею. Круглый сирота. Даже, можно сказать, сирота казанский — в полку за косоглазие дразнили татарвой. После остановки в Колпине штабс-капитан как-то оживился, стал поразговорчивей, да и широкие скулы слегка порозовели. Вдруг он взглянул на часы и поднялся. — Пардон, выйду покурю. — Курите здесь, я привыкла, — милостиво позволила Гликерия Романовна. — Жорж курит сигары. То есть курил. Василий Александрович конфузливо улыбнулся: — Виноват. Про покурить это я из деликатности. Не курю-с, лишний расход. На самом деле мне в клозет, по натуральной необходимости. Дама с достоинством отвернулась. Тубус штабс-капитан прихватил с собой. Поймав негодующий взгляд спутницы, извиняющимся тоном пояснил: — Не имею права выпускать из рук. Проводив его взглядом, Гликерия Романовна пробормотала: — Какой все-таки несимпатичный. — И стала смотреть в окно. А штабс-капитан быстро прошёл через второй и третий классы в хвостовой вагон и выглянул на тормозную площадку. Сзади донёсся протяжный, требовательный гудок. На площадке стояли обер-кондуктор и караульный жандарм. — Что за черт! — сказал первый. — Никак литерный. А телеграфировали, что отменён! Не далее как в полуверсте ехал длинный состав, влекомый двумя паровозами. Локомотивы пыхтели чёрным дымом, за ними вытянулся хвост из зачехлённых платформ. Время было уже позднее, одиннадцатый час, но сумерки едва начали сгущаться — приближалась пора белых ночей. Жандарм оглянулся на штабс-капитана, взял под козырёк: — Ваше благородие, виноват, но извольте закрыть дверь. Согласно инструкции, строжайше запрещено. — Это, братец, правильно, — одобрил Рыбников. — Бдительность и всё такое. Я, собственно, только покурить хотел. Ну да я в коридорчике. Или в нужнике. И в самом деле отправился в туалетную комнату, которая в третьем классе была тесна и не слишком опрятна. Запершись, Василий Александрович высунулся из окна. Поезд как раз въезжал на допотопный, ещё клейнмихелевского строительства мост, перекинутый через неширокую речку. Рыбников нажал ногой рычаг слива воды — в дне унитаза открылось круглое отверстие, сквозь него было видно, как мелькают шпалы. Штабс-капитан надавил пальцем какую-то незаметную кнопочку на тубусе и запихнул узкий кожаный футляр в дырку — диаметр совпал в точности, так что понадобилось приложить некоторое усилие. Когда тубус исчез в отверстии, Василий Александрович быстро намочил руки под краном и вышел в тамбур, стряхивая с пальцев воду. Минуту спустя он уже входил в своё купе. Лидина взглянула на него строго — ещё не простила конфуза с «натуральной необходимостью» — и хотела отвернуться, но вдруг воскликнула: — Ваш секретный футляр! Вы, верно, забыли его в туалетной комнате? На лице Рыбникова отразилось неудовольствие, но ответить Гликерии Романовне он не успел. Откуда-то донёсся ужасающий грохот, вагон качнуло. Штабс-капитан бросился к окну. Из других окон тоже торчали головы. Все смотрели назад. Дорога в этом месте описывала небольшую дугу, и было видно как на ладони железнодорожный путь, давешнюю речку и мост. Вернее, то, что от него осталось. Мост обрушился ровно посередине, причём в тот самый момент, когда по нему проезжал тяжёлый воинский состав. Зрелище катастрофы было ужасающим: столб воды и пара, выплеснутый рухнувшими в воду локомотивами, вздыбленные платформы, с которых срывались какие-то массивные стальные конструкции, и самое жуткое — сыпавшиеся вниз человеческие фигурки. Гликерия Романовна, притиснувшаяся к плечу Рыбникова, пронзительно завизжала. Кричали и другие пассажиры. Хвостовой вагон литерного, вероятно, отведённый для офицеров, покачался на самом краешке пролома, кто-то вроде бы даже успел выпрыгнуть из окна, но затем опора подломилась, и вагон тоже ухнул вниз, в груду перекорёженного металла, что торчала из воды. — Боже, Боже! — истерически закричала Лидина. — Что вы смотрите? Надо же что-то делать! И бросилась в коридор. Василий Александрович, помедлив долю секунды, последовал за нею. — Остановите поезд! — накинулась экзальтированная дамочка на обер-кондуктора, бежавшего в сторону головного вагона. — Там раненые! Тонущие! Нужно спасать! Схватила его за рукав, да так цепко, что железнодорожнику пришлось остановиться. — Какой там «спасать»! Кого спасать? Такая каша! — пытался вырваться бледный как смерть начальник поездной бригады. — Что мы можем? На станцию нужно, сообщить. Не слушая, Гликерия Романовна била его кулачком в грудь. — Они гибнут, а мы уезжаем? Остановите! Я требую! — визжала она. — Жмите этот ваш, как его, стоп-кран! На вопли из соседнего купе высунулся чернявый господин с нафабренными усишками. Видя, что начальник поезда колеблется, угрожающе крикнул: |