Онлайн книга «Приказчик без головы»
Глебка усмехнулся, уж больно характерное амбре исходило от Сашеньки, но говорить ничего не стал, обхватил за талию, повел к парадной. Княгиня попыталась прихрамывать, чтобы соседи не догадались, что навеселе. – Доброго здоровья, ваша сиятельство! – приветствовал швейцар. – Выходя из коляски, ногу подвернула, – кратко объяснила ему Сашенька свое положение. – Позвольте, провожу! – Не стоит, мальчонка поможет. На площадке между первым и вторым этажами Сашенька остановилась перевести дух. Тошнота немного отступила, но тело по-прежнему не слушалось. – Ой! – заметила она синяк на Глебкиной скуле. – С кем подрался? – А то сами не знаете? Из-за вас я в глаз получил! Вы вчерась служанкой приоделись, а я не знал, доложил, что из дома целый день не выходили. И тут же схлопотал. Он сам вас видел! – Какая скотина твой Осетров! – пролепетала Сашенька. – А сегодня вы куда ездили? Что такое? Неужели Глебка решил, что раз она пьяная, значит, можно разговаривать непочтительно и вопросы наглые задавать? – Твое какое дело? – Так по морде снова схлопочу! А что я мог, когда вы на лихаче умчались? Сашеньке стало жаль вихрастого парня. Чуть-чуть он постарше ее Евгения. – Скажи, у батюшки в гостях была. А я тебе за то рублик дам! – А на самом деле к Дондрыкиной ездили? – Тсс! – прижала палец к губам Сашенька. – Осетрову ни слова. Глебка криво улыбнулся: – Клянусь! Осетрову я ничего не скажу. Впрочем, если Матрена к Осетрову поехала, он и сам все узнает. Эх, зря она к Дондрыкиной пошла. Не блистать теперь Диди в суде! А впрочем, так ему и надо, прохвосту! Сашенька посмотрела в окно. Внизу, во дворе, у черной лестницы вспыхнула спичка, осветив знакомый профиль. Футы-нуты! Ципцин! Что ж это за мастеровой такой, который на фабрику свою не ходит? – Знаешь его? – обратила Сашенька Глебкино внимание на огонек. – Познакомились! С утра тут торчит, – ответил парнишка. – Хороший мужик. Папироской меня угостил, а я его пирожком. – А проводить его сможешь? До самого дома? Только незаметно. Мне надо знать, где он проживает. И как звать его на самом деле. – Сашенька вытащила из ридикюля кошелек. – За это завтра я тебе еще рублик дам. – За такой барыш уж расстараюсь, – солидно ответил Глебка. – А во сколько прийти-то? – Ты и так тут от зари до зари! – А завтра у меня выходной. Сказали-с, завтра суд над Антипкой, следить за вами не надобно. Буду отсыпаться. Сашенька попробовала сообразить. Завтра действительно суд, утром в доме будет суматоха, не до Глебки. А вот когда суд закончится, никому не известно. Может и вовсе не начаться, если кто-то вдруг заболеет, председатель или прокурор, а может и поздно вечером, зависит от того, насколько быстро присяжные в совещательной комнате решение вынесут. – Ладно, спи, сама заеду. Где живешь? – На Введенской, у мещанки Прибабкиной койку снимаю. В сарае! Зато собственный вход. – Хорошо, до завтра. Дальше я сама пойду! Открыл сам Диди. С изумлением поглядел на покачивающуюся жену: – Дорогая, что с тобой? Ты не трезва? Выпивала?! – Знаешь с кем? – вопросом на вопрос ответила княгиня. – С Дондрыкиной! Князь побледнел. Сашенька залепила ему пощечину и только потом упала мужу на руки. Дальнейшее помнила кусками. Лешич сует ей камфору, Наталья Ивановна бежит с тазиком, Обормот лижет руку, Володя плачет. Проснулась Сашенька часа в три ночи. Самочувствие оптимизма не внушало: голова раскалывалась, во рту было сухо, от мерзкого привкуса мутило. Диди предусмотрительно не потушил керосиновую лампу, спасибо хоть за это. Откинула одеяло, спустила ноги, осторожно, будто она не Сашенька, а ваза с водой, села, потом, собравшись с силами, встала, сделала шаг. Вот и первая радость – уже не качает. Подойдя к столику, налила из графина воды, жадно выпила. Уф… Стало легче… Поняла, что мучима и обратным желанием. Вернулась к кровати, заставила себя наклониться. Что за невезение! Клашка в который раз ночной горшок ей поставить забыла. Придется плестись в клозет. Подняв лампу, Сашенька пошла к двери. Нет, качка продолжалась, только теперь это был не девятый вал, а просто легкий шторм. Потому путь по коридору решила проделать, держась за стенки. И чуть не забыла о старом сундуке с зимними вещами, стоявшем возле поворота на кухню. Кто это на нем улегся? Ба! Лешич! Стараясь не разбудить, осторожно обогнула сундук и повернула к кухне. Ну и трели там раздаются – ни на миг не прерываются! Сашенька остановилась, прислушалась, потрясла головой. Нет, человек так храпеть не способен. Во всяком случае, в одиночку! Там двое спят. Кто? А-а-а! Кажется, поняла – Диди оставил ночевать у них Марусю! На обратном пути посетила мысль все-таки захватить с собой в спальню горшок, на повторное путешествие сил уже не хватит. Развернувшись, Сашенька дошла до кухни, где в особом шкафчике Клашка держала ночную посуду. Желтоватый свет лампы осветил дровяную плиту, утварь, висевшую на стенке, кучку дров в углу и двоих на полу. Клашу и ее безмозглого Васютку! Увидев каторжника, сопевшего через стенку от ее детей, Сашенька так разозлилась, что и качка прошла, и силы на скандал появились. Перво-наперво разбудила Лешича: – Ты знаешь, кто на кухне спит? Прыжов сперва сообразил, где он, потом задал глупый и ненужный вопрос: – Как ты себя чувствуешь? – Ужасно. В доме убийца! – Значит, тебе лучше. А Васютка у нас теперь погорелец. Халупа, где жил, вчера сгорела… – Мне плевать! – Диди разрешил переночевать… – Ах, он разрешил… – Сашич, не надо, у князя утром суд! Диди выслушал молча, препираться не стал. Пошел на кухню, разбудил Клашу и Васютку. – Димочка, куда ж ему идти? Ночь! – забормотала Клаша. – Разбойники так и шастают. – Васютка составит им отличную компанию. – Княгиня пришла вслед за мужем, чтобы лично проследить за изгнанием каторжника. Тот смотрел на нее исподлобья. – Пусть на черной лестнице ночует! – решил Диди. – Но… Князь оборвал жену: – Ты хочешь весь дом перебудить? Ворота закрыты, швейцар и дворники спят. – Хорошо, – вынуждена была согласиться Сашенька. – Но чтоб завтра его здесь не было! И закрой дверь на черную лестницу. Ключ мне отдашь… |