Книга Почему ты не пришла до войны?, страница 10 – Лиззи Дорон

— В вашем районе было немало талантов, — заметила Авива. — На одном из занятий он достал большую папку, в которой хранились работы его учеников. Был там и рисунок Моти. Но, честно говоря, из всех детских работ я помню только одну, и ее я не забуду никогда в жизни. Раненая птица пытается взлететь с заснеженного поля, окруженного колючей проволокой и сторожевыми вышками, она рвется к небу, поверх которого на разных языках написано слово «свобода». Виареджо считал, что эту картину нарисовала не ученица, а ее мать, пережившая Катастрофу. Ему очень хотелось увидеть и обнять эту женщину, но потом он отбросил эту мысль, поскольку ее дочь — на этом он настаивал — ужасно стыдилась своей матери.

Закончился мой праздник бат-мицвы [6] .

Елена пришла ко мне в комнату и уселась на стоявшую у окна деревянную качалку.

— Все подарки — сюда, — громко скомандовала она, указав на пол перед качалкой.

Она разрывала оберточную бумагу, раскрывала один подарок за другим и проверяла содержимое. Все подарки без исключения подвергались тщательному осмотру. Елена вертела их в руках, подносила к глазам, словно не желая пропустить ни малейшего изъяна.

— Сортировать надо, сортировать, — приговаривала она.

Вдруг, без всякого предупреждения, она сжала губы, закрыла правый глаз, широко распахнула левый и прицелилась, ее рука дрогнула и выпрямилась, словно подготавливаясь к выполнению задачи: подарок полетел в окно. Снаружи раздался грохот, и тут же на другой стороне улицы ударяясь о стены, начали распахиваться ставни. Возмущенные взгляды соседей сверкали в темноте ярче фонарных огней. А Елена продолжала свой отбор:

— Это сюда, это туда, это сюда, это туда.

Словно в оправдание, она повторяла:

— Я должна разобраться, от некоторых подарков необходимо избавиться.

Тут Елена вспомнила обо мне:

— Чего нос повесила? Главные подарки уже давно тебя поджидают. Посмотри в шкафу, в нижнем правом ящике.

В шкафу лежали тщательно упакованные магнитофон и фотоаппарат.

Сад под нашим окном продолжал заполняться вещами, которые я даже не успела посмотреть: игрушками, техникой, украшениями и многим другим.

К утру двор изменился до неузнаваемости. Сбежавшиеся дети весело играли обломками, а взрослые молча наблюдали за происходящим.

Гута, жена раввина, недоумевала:

— Ну почему? С чего ей вдруг понадобилось выбрасывать подарки Элизабет?

Гутин муж, раввин, тоже был разгневан:

— Да по какому праву она решает, что оставить, а что выбросить? Что еще за отбор? В конце концов, это не ее подарки.

— Может, подарки показались ей слишком скромными? — предположила Фрума, воспитательница детского сада.

— Может, она выбросила подарки тех, кого недолюбливает, — предположил молочник Кальман и поставил перед дверью бесплатную бутылку молока. «Для Элизабет», — надписал он и пожелал Елене, чтобы ее дочь росла крепкой и здоровой.

С тех пор поползли слухи, что Елена спятила, однако никто так и не нашел ясного ответа, почему она выбросила мои подарки.

Каждый день в одно и то же время к нам во двор приходил незнакомый мальчик, живший на окраине квартала. В потрепанной сумке, с которой он никогда не расставался, лежали тетради в прозрачной обложке, пенал с горчичного цвета карандашом, зеленым ластиком и красной точилкой. Сидя на корточках, он копался в зарослях щавеля и крапивы, время от времени поднимая какие-то предметы и делая пометки в тетрадь. День за днем он рыскал в наших кустах, все глубже забираясь в заросли.

Однажды он постучал в дверь и попросил Елену выслушать составленный им отчет. Отчет включал в себя два параграфа.

Первый состоял из перечня предметов, валявшихся во дворе, среди которых значились фотоаппарат, радио, часы, сумка и многое другое.

А во втором следовали выводы. «Итак, — писал мальчик, — никакой закономерности выявить не удалось. Виды и свойства найденных предметов весьма различны».

В качестве примечания он дописал корявым размашистым почерком: «Единственное установленное сходство — наличие на всех предметах одинаковой надписи: „Сделано в Германии“. Следовательно, можно допустить, что Елена не хочет держать в своей квартире предметы иностранного происхождения». В конце подпись: «Йосеф Рафаэль».

Елена обняла мальчика и спросила:

— Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

— Археологом.

— Значит, когда-нибудь ты обязательно прославишься. Ты смышлен и любознателен. Я уверена, что когда ты станешь археологом, то разгадаешь множество тайн, которые хранит в себе земля.

Мальчик улыбнулся и ушел. Он свою задачу выполнил. И больше в нашем квартале не появлялся.

6 октября 1973 года

Тело Йосефа Рафаэля нашли где-то на Голанах.

Каждый год, до самой своей смерти, Елена приходила на его могилу и приносила букет диких цветов из своего сада.

— Радиоприемник должен работать всегда, что, если передадут важные новости? — незадолго до войны сказала Елена.

Когда голос диктора умолкал, время передач заканчивалось, а все слушатели засыпали, радиоприемник Елены тоже молчал, но оставался включенным. За неделю до войны она сказала, что в подобных случаях ходить в школу не обязательно и разумнее будет оставаться дома.

Мой учитель получил записку: «Прошу извинить, но моя дочь заболела». Объявив в этот день чрезвычайное положение и боевую готовность, Елена начала готовиться к победе сразу на двух фронтах: на фронте продовольствия и фронте окопов.

Что касается продуктов, она не стала полагаться на нашу продуктовую лавку, а разработала целую стратегию по добыче съестных запасов. Решила наведаться в магазины за границами квартала. Рано утром, когда на улице не было ни души, она выходила из дома и бежала в соседний квартал. Там она представлялась новой жительницей, говорила, что недавно переехала, что ее дом — напротив, рядом с продуктовой лавкой. Потом, затоварившись всем необходимым, Елена присоединялась к очереди, выстроившейся у нашего магазина.

«Подготовка к войне» — говорили по радио, а у нас в квартале все готовились к голоду и запасались необходимыми боеприпасами, чтобы победить его.

В боеготовность пришло все население. Каждый мальчик, каждая девочка в штаб-квартирах своих родителей назначались в интенданты, после чего с пакетами и корзинами в руках вступали в хлебный патруль.

— Сплоченность однажды голодавших, — объяснила Елена прохожему из другого квартала. Если кто-то проявлял интерес и продолжал расспрашивать, она заявляла: — Вам этого не понять. — И больше не добавляла ни слова.