Книга Сегун, страница 268 – Джеймс Клавелл

— Простите, господин?

— Ничего. Продолжайте. Так что о господине Хариме?

— Господин, могу я со всем почтением сказать вам: мой корабль намного лучше вооружен, чем Черный Корабль, не так ли? Если я быстро захвачу Черный Корабль, священники будут очень недовольны, так как христиане здесь другими способами денег не получают — и в других местах денег для португальцев не будет. В прошлом году здесь не было Черного Корабля и денег тоже, не так ли? Если сейчас быстро захватить Черный Корабль, причем очень быстро захватить, и на следующий год тоже, — все священники очень испугаются. Это правда, господин. Подумайте — священникам придется подчиниться, если перед ними возникнет такая опасность. Священники уступят Торанаге-сама? — Блэксорн сжал руку в кулак, подчеркивая сказанное.

Торанага внимательно слушал, следя за его губами, как делал и сам Блэксорн.

— Я слушаю вас, но куда вы клоните, Анджин-сан?

— Простите, господин?

Торанага стал говорить в той же манере, что и Блэксорн, используя всего несколько самых необходимых слов:

— Получить что? Захватить что? Взять что?

— Господина Оноши, господина Кийяму и господина Хариму.

— Так вы хотите вмешаться в нашу политику, как священники? Думаете, что вы тоже знаете, как управлять нами, Анджин-сан?

— Извините меня… пожалуйста, извините, — я не понял.

— Неважно. — Торанага долго думал, потом заявил: — Священники утверждают: у них нет такой власти, чтобы приказать дайме-христианам.

— Неверно, господин, пожалуйста, простите меня. Деньги имеют большую власть над священниками. Это правда, господин. Если в этом году не будет Черного Корабля и на следующий год не будет Черного Корабля, — это верное разорение. Очень, очень плохо для священников. Это правда, господин. Деньги — это власть. Пожалуйста, подумайте: что, если в одно время с «Малиновым небом» или до того я нападу на Нагасаки? Нагасаки сейчас враждебен вам, да? Я возьму Черный Корабль и атакую морские дороги между Кюсю и Хонсю. Может быть, такой угрозы достаточно, чтобы превратить врага в друга?

— Нет. Священники прекратят торговать. Я не воюю со священниками или с Нагасаки. Или с кем-нибудь еще. Я собираюсь в Осаку. «Малинового неба» не будет. Вакаримас?

— Хай. — Блэксорн не удивился. Он знал: теперь Торанага точно усвоил — такая тактика возможна, и она, конечно, перетянет большую часть сил Кийямы — Оноши — Харимы, которые базируются на Кюсю. И «Эразмус», конечно, нарушит крупномасштабные морские перевозки войск с этого острова на главный остров. «Будь терпелив, — предостерег он себя. — Пусть Торанага обдумает этот план. Возможно, будет так, как сказала Марико: между сейчас и Осакой много времени и кто знает, что может случиться? Готовьтесь к лучшему, но не бойтесь и худшего».

— Анджин-сан, почему вы не изложили этого при Марико-сан? Боитесь, что она передаст священникам? Вы думали об этом?

— Нет, господин. Просто хотел поговорить напрямую. Война — не женское дело. Еще одна, последняя просьба, Торанага-сан. — Блэксорн настроился на выбранный курс. — Бывает, что хатамото просит о милости, иногда. Пожалуйста, простите меня, господин, могу ли я изложить мою просьбу об оказании мне милости?

Торанага перестал обмахиваться веером.

— Какой милости?

— Я знаю, у вас легко развести супругов по приказанию господина. Я прошу вас, помогите мне жениться на Тода Марико-сан. — Торанага был ошарашен, и Блэксорн испугался, что зашел слишком далеко. — Прошу извинить мою дерзость, — добавил он.

Торанага быстро пришел в себя:

— Марико-сан согласна?

— Нет, Торанага-сан. Это мой секрет. Я ничего не говорил ни ей, ни кому-либо другому. Это моя тайна. Тода Марико-сан я ничего не говорил. Никогда. Киндзиру, да? Но я знаю, что они между собой очень ругаются. У вас в Японии развод — легкое дело. Я решил просить господина Торанагу. Очень большая тайна. Пожалуйста, извините меня, если я позволил себе что-то лишнее.

— Это слишком неуместная просьба для иностранца. Неслыханно! Поскольку вы хатамото, мой долг обязывает меня рассмотреть ее, хотя вы и не должны говорить о ней ни при каких обстоятельствах ни Марико-сан, ни ее мужу. Вам это ясно?

— Простите? — Блэксорн ничего не понял, мысли его спутались, он едва способен был что-нибудь сообразить.

— Вы очень плохо спросили и плохо думали, Анджин-сан. Понятно?

— Да, господин, изви…

— Поскольку Анджин-сан — хатамото, я не сержусь. Подумаю. Понятно?

— Да, думаю, что да. Благодарю вас. Пожалуйста, простите мне мой плохой японский.

— Не говорите с ней, Анджин-сан, о разводе. Ни с Марико-сан, ни с Бунтаро-саном. Киндзиру, вакаримас?

— Да, господин, понял. Это тайна между мною и вами. Тайна. Благодарю вас. Пожалуйста, извините меня за нетактичность, благодарю вас за ваше терпение. — Блэксорн старательно поклонился и почти как во сне вышел из комнаты. Дверь за ним закрылась.

На площадке все смотрели на него с насмешкой. Ему хотелось поделиться с Марико своей победой, но нельзя — она так спокойна, и здесь столько посторонних…

— Извините, что я заставил вас так долго ждать. — Это было все, что он догадался вымолвить.

— О нет, вовсе не долго, — ответила она как о чем-то неважном.

Они стали спускаться по лестнице. Пройдя один пролет, Марико сказала:

— Ваш упрощенный стиль речи странен, но хорошо понятен, Анджин-сан.

— Я слишком много раз терял нить разговора. То, что вы присутствовали, очень помогало.

— Здесь нет моей заслуги.

Дальше они шли молча, Марико — немного сзади, как положено по обычаю. На каждом этаже они проходили через пост из нескольких самураев. Но вот на повороте лестницы край ее кимоно зацепился за перила, и она споткнулась. Блэксорн подхватил ее, помог удержать равновесие, и это внезапное прикосновение принесло радость обоим. Она поблагодарила — и смутилась, когда он ее отпустил. Теперь они чувствовали большую близость друг к другу, чем когда-либо за этот вечер.

На улице, во дворе, освещенном факелами, — повсюду слонялись самураи. У них еще раз проверили пропуска и, освещая дорогу факелами, по извилистому проходу — настоящему лабиринту между высокими каменными стенами — повели к главным воротам замка, а потом — к следующим воротам, ведущим ко рву с водой и деревянным мостом. Семь рвов образовывали кольца внутри замкового комплекса: искусственные или прорытые на месте зарастающих ручьев и речек. Пока они шли к главным воротам с южной стороны, Марико рассказала Блэксорну о крепости: через два года она будет закончена и вместит сто тысяч самураев и двадцать тысяч лошадей со всеми припасами, необходимыми на год осады.

— Тогда она станет самой большой в мире, — подумал вслух Блэксорн.

— Это был план господина Торанаги, — ее голос звучал очень серьезно, — сигата га нан, нех.