Книга Сегун, страница 306 – Джеймс Клавелл

Блэксорн кивнул, но не сказал, что это один из многих заранее оговоренных сигналов между ним и Ябу. «Семьдесят» означает, что ему следует подготовить корабль к немедленному выходу в море. Но корабль был уже готов к отплытию: все самураи, моряки и гребцы собраны на борту. Каждый понимал, что они находятся во вражеских водах, все были очень этим встревожены, и Блэксорн знал, что вывести корабль в море не составит особого труда.

— Продолжайте, Урага-сан.

— Это все, кроме еще одного, что я хотел сказать вам: сегодня приехала госпожа Тода Марико-сан.

— А! А не слишком ли быстро она добралась сюда из Эдо сушей?

— Да, господин. Пока я ждал, я видел, как они проехали по мосту, это было после обеда, в середине часа козла. Лошади взмыленные, очень грязные, носильщики такие усталые… Их вел Ёсинака-сан.

— Они вас видели?

— Нет, господин. Думаю, что нет.

— Сколько их было?

— Около двухсот самураев, с носильщиками и вьючными лошадьми. Еще вдвое больше серых в качестве эскорта. На одной из вьючных лошадей — садки с почтовыми голубями.

— Хорошо. Что еще?

— Я ушел как можно быстрее. Там у миссии есть лавка, где продают лапшу, туда ходят купцы, торговцы рисом, шелком, те, кто работает в миссии. Я зашел туда, поел и послушал, о чем говорят: отец-инспектор опять в резиденции; в Осаке много новообращенных христиан; получено разрешение провести через двадцать дней большую мессу в честь господ Кийяма и Оноши.

— Это важное мероприятие?

— Да, и удивительно, что такая служба разрешена открыто. Празднуется день Святого Бернарда. Двадцать дней — это следующий день после церемонии поклонения перед Возвышенным.

Ябу через Урагу рассказывал Блэксорну об императоре. Новости распространялись по всему кораблю, увеличивая общее ощущение беды.

— Что еще?

— На рынке ходит много разных слухов, в основном — плохие предсказания. Ёдоко-сама, вдова Тайко, очень больна. Это плохо, Анджин-сан, потому что к ее советам всегда прислушивались — они очень разумны. Одни говорят, что господин Торанага около Нагой, другие — что он не добрался еще и до Одавары, непонятно, кому верить. Все согласны, что урожай здесь, в Осаке, будет очень плохой, а это значит, что Кванто станет еще важнее. Большинство считают, что гражданская война начнется сразу после смерти господина Торанаги, когда крупные дайме начнут воевать друг с другом. Цена золота очень высока, и ссудные ставки поднялись до семидесяти процентов.

— Это невероятно высоко, вы, наверное, ошиблись, — Блэксорн встал, чтобы дать отдохнуть спине, потом устало облокотился на планшир. Самураи и Урага из вежливости тоже встали. Считалось плохим тоном сидеть, если господин стоит.

— Прошу простить меня, Анджин-сан, — говорил Урага. — Но никак не меньше, чем пятьдесят процентов, а обычно — шестьдесят пять и даже до восьмидесяти. Почти двадцать лет назад отец-инспектор просил святого от… просил папу разрешить нам — разрешить обществу — ссужать под десять процентов. Он был прав в своем предположении — оно подтвердилось, Анджин-сан; это прославило христианство и привело много новых верующих — ведь только христиане могли получать займы, всегда умеренные. Вы, в вашей стране, не платите такие высокие проценты?

— Редко. Это ростовщичество! Вы понимаете, что значит «ростовщичество»?

— Понимаю. Но у нас ссуда не считается ростовщичеством, если процент менее ста. Сейчас рис дорог, и это плохой признак — цена его удвоилась, с тех пор как я был здесь — несколько недель назад. Земля дешевая, самый подходящий момент покупать землю. Или дом. Во время тайфуна и пожаров сгорело, может быть, десять тысяч домов и погибли две или три тысячи человек. Вот и все, что я хотел вам сообщить, Анджин-сан.

— Очень хорошо. Вы прекрасно справились. Вы упустили свое настоящее призвание!

— Господин?

— Нет, ничего. — Блэксорн еще не знал, насколько можно шутить с Урагой. — Вы все сделали очень хорошо.

— Благодарю вас, господин.

Блэксорн некоторое время размышлял, потом осведомился о завтрашнем мероприятии, и Урага посоветовал ему все, что мог. Потом он рассказал, как спасся от патруля.

— Они отпустили вас из-за волос? — спросил Блэксорн.

— О да. Достаточно было их офицеру на меня взглянуть, — Урага вытер пот со лба. — Простите, здесь жарко.

— Очень, — вежливо согласился Блэксорн. Ему нужно было как следует обдумать полученную информацию. Он взглянул на море, машинально оценивая его состояние, также как неба и ветра. Все было нормально, рыбацкие лодки спокойно дрейфовали, подчиняясь приливу, на разных расстояниях от корабля, на носу каждой стояли под фонарями гарпунщики и время от времени кидали в воду свое оружие, и не зря — то и дело на гарпунах извивались и дергались прекрасные лещи, кефали или красные бериксы.

— И последнее, господин. Я пошел к миссии, прошелся вокруг. Стража очень строгая, и мне сперва не удалось туда войти — по крайней мере, думаю, что не смог бы, если бы как-то случайно не проскочил, минуя стражу. Пока я там стоял — видел, как внутрь вошла Дзиммоко, служанка госпожи Тода.

— Вы уверены?

— Да. С ней была другая служанка. Я думаю…

— Госпожа Марико? Тайком?

— Нет, господин. Я уверен, что нет. Эта вторая служанка была очень высокая.

Блэксорн посмотрел на море и пробормотал про себя: «Что же все это значит?»

Урагу продолжал:

— Госпожа Марико хрис… она католичка, да? Она прекрасно знает отца-инспектора. Это он ее крестил. Госпожа Марико самая важная, самая известная в стране после трех самых-самых знатных: госпожи Ошибы, госпожи Дзендзико и Ёдоко-сама, жены Тайко.

— Марико-сан, быть может, пожелала исповедаться? Или послушать мессу? Собрание прихожан? И послала Дзиммоко договориться об этом?

— Об этом или обо всем, Анджин-сан. Все госпожи дайме, обе подруги генерала и те, кто могут быть настроены против него, строго ограничены в передвижениях за пределами замка. Как только они приезжают туда, они остаются в нем, как рыба в золотом садке, ожидающая гарпуна.

— Хватит! Достаточно этих мрачных разговоров!

— Простите. Я думаю, Анджин-сан, госпожа Тода теперь уже больше не выйдет оттуда. До тех пор, пока не наступит девятнадцатый день.

— Я просил вас — перестаньте, пожалуйста! Я понял про заложников и про последний день. — На палубе было тихо, голоса умолкли. Охрана спокойно отдыхала, дожидаясь своей вахты. О корпус бились мелкие волны, такелаж уютно поскрипывал.

Через минуту Урага опять заговорил:

— Возможно, Дзиммоко принесла приглашение — просьбу встретиться с ней отцу-инспектору. Она, конечно, была под наблюдением сразу после пересечения Первого Моста. Конечно, Тода-Марико-нох-Бунтаро-нох-Джинсаи была под охраной с того момента, как пересекла границу владений господина Торанаги.