Книга Гайдзин, страница 279 – Джеймс Клавелл

— Нет. Извините, Джейми. Мистер Скай уже сказал, что эта статья — всего лишь мнение одного человека. Я знаю, что Тесс Струан не похоронит его в море, как он хотел, я уверена, что не похоронит. И она будет нападать на меня всеми способами, какие только ей доступны. Вот почитайте её письма к Малкольму.

Оба мужчины дернулись в креслах от той ненависти, с которой она произнесла это. Скай робко заметил:

— Жаль, в них нет ничего, что можно было бы использовать для привлечения её к суду. Она заявит, что это частная переписка матери с сыном, в которой она отчаянно пытается отвратить его от этого брака, на что имеет право, даже запретить его, на что тоже имеет право. А все угрозы в ваш адрес, лично против вас, миссис Струан, в них нет ничего, что помогло бы нам выдвинуть обвинение.

— Это нечестно.

— Небесный Наш, а как насчет «если эта женщина хоть когда-нибудь появится в Гонконге, я позабочусь, чтобы…», а? — Не желая причинять Анжелике новую боль, Джейми не стал читать все, что написала Тесс Струан: «я позабочусь, чтобы все порядочные люди в Гонконге узнали её историю, историю её отца, дяди и то, что её тетя была бродячей актрисой и кочевала с толпой игроков, цыган и шарлатанов, и о состоянии её собственных финансов».

— Я не стыжусь того, что моя мама была актрисой, — резко заявила она, — хотя большинство англичан считают их продажными женщинами. Она никогда не была такой, никогда. И они не были шарлатанами. Я не отвечаю за грехи моего отца, я не была нищей, он украл и мои деньги, не только деньги других людей.

— Я знаю. — Джейми пожалел, что упомянул об этом письме. — Небесный Наш, вы можете раздобыть доказательства того, что Дирк похоронен вместе с Мэй-мэй?

— О да, от компрадора Чена и самой Тесс. Но ни тот, ни другая ничего не расскажут сами и не признают, что это так, не правда ли? Над нами станут издеваться, и нам никогда не получить распоряжения суда на вскрытие фамильного склепа. — Скай кашлянул раз, потом другой. — Миссис Анжелика Струан должна сопровождать останки своего мужа, если она откажется, то нанесет этим неизмеримый ущерб своему положению как в глазах людей, так и перед лицом закона. Но ехать в Гонконг? Опасно. — Он попросил Хоуга и Бебкотта пригладить формулировки свидетельства о смерти, но, как и ожидал, услышал в ответ, что это невозможно. — По моему взвешенному мнению, миссис Анжелика права, не желая рисковать в данный момент, Джейми. Я боюсь, что в Гонконге она окажется более беззащитной, чем здесь.

— Вы бы тоже поехали, вы можете обеспечить любое необходимое юридическое прикрытие.

— Да, но её приезд неминуемо вызовет скандал, а я хочу предотвратить это любой ценой ради блага всех. Включая Тесс Струан. Она не плохая женщина, если посмотреть на её позицию с точки зрения матери. По моему взвешенному мнению, вокруг всего этого обязательно поднимется смрад — как избежать его или уменьшить до минимума, вот в чем вопрос.

— Возможно, это удастся сдержать как-нибудь, — сказал Джейми. — Тесс не кровожадное чудовище, она всегда была справедлива, по-своему.

— Она не будет справедлива, только не со мной, — возразила Анжелика. — Я понимаю её. Только женщина может по-настоящему понять это. Она будет думать, что я украла у неё старшего сына и убила его. Малкольм предупреждал меня на её счет.

— Чтобы сдержать её, нам нужно время, — сказал Скай. — Нам нужно время, чтобы вступить в переговоры, а до похорон его осталось слишком мало времени.

Когда они оставили её, решение так и не было найдено.

Ничего, это не страшно, подумала она. Я похороню своего мужа, как он того желал, я унаследую его состояние, если оно у него есть, я одержу верх над Тесс Струан. И я отомщу.

Письма причинили ей боль, но не такую сильную, как она ожидала. Её слезы уже не были теми слезами, что раньше. Они не терзали её, как раньше. Да я и сама не такая, как раньше. Я не понимаю. Я действительно очень странная. Долго ли это продлится? Я всем сердцем надеюсь, что да. О, Пресвятая Богоматерь, какой же глупой я была.

Взглянув на окно, она увидела, что день скоро станет ночью; в заливе штаговые огни кораблей, зажигавшиеся вечером по обоим бортам и на верхушках мачт, мигали, поднимаясь и падая вместе с дыханием моря. На каминной решетке с шумом осели угли, пламя ненадолго вспыхнуло, заставив её повернуть голову в ту сторону. Что делать?

— Мисси? — В комнату вошла А Со.

— Тайтай, А Со! Ты глухая, хейа? — сердито одернула её Анжелика. Малкольм объяснил ей про тайтай, а в последний вечер сам заставил А Ток, А Со и Чена так обращаться к ней — и Скай тоже напомнил ей, чтобы она требовала от слуг именно такого обращения.

— Мисси хочит моя паковать чоп-чоп?

— Тайтай. Ты глухая, хейа?

— Ваша хочит моя паковать, чоп-чоп… тайтай?

— Нет. Завтра. Если вообще когда-нибудь, — тихо добавила она.

— Мисси?

Она вздохнула.

— Тайтай!

— Мисси-тайтай?

— Уходи!

— Знахарский человек хочит видеть.

Она собиралась опять сказать, «уходи», но передумала.

— Знахарский человек какой?

— Знахарский лягусек, мисси-тайтай.

Хоуг. Да, он и в самом деле похож на лягушку, подумала она и с удивлением обнаружила, что улыбается.

— Да. Видеть сейчас. — А когда он вошёл, она сказала: — Добрый вечер, доктор. Как вы себя чувствуете? Со мной все хорошо благодаря вам.

— Хорошо ли? — Его глаза покраснели от усталости, лицо было одутловатым больше обычного и землистого цвета, однако он по-прежнему излучал ту особую теплоту, которая так располагала к нему людей. — Да, теперь я вижу, что да. Будьте осторожны, не насилуйте себя, относитесь ко всему спокойнее, Анжелика, будьте мудрой.

— Буду, я обещаю.

— Вы были изумительны сегодня днём.

— Но я проиграла.

— Да. Джордж Бебкотт и я очень сожалели об этом, мы были возмущены после вашего рассказа и слов Небесного Нашего. Джордж сегодня ужинает с сэром Уильямом и попытается ещё раз, но я… мы… мы не питаем больших надежд. — Он увидел, как она пожала плечами, чуть заметное движение, и продолжала смотреть на него — огромные глаза на бледном лице. — Вам нужно что-нибудь? Чтобы уснуть или успокоиться — нет, я вижу, что в успокоительном вы не нуждаетесь. Я рад, так рад. Я хотел поговорить с вами, поболтать, вы не против?

— Конечно нет, пожалуйста, присаживайтесь. Как прошло расследование? О, есть виски и другие напитки, если вы желаете.

— Спасибо. — На буфете, как солдаты, выстроились уотерфордские бокалы и графины граненого хрусталя с серебряными ручками в георгианском стиле; на охватывавших горлышко серебряных пластинах было выгравировано: «Виски», «Коньяк», «Шерри», «Портвейн». Он выбрал виски и налил себе полбокала. — Расследование прошло, как и следовало ожидать, Эдвард Горнт был признан абсолютно невиновным и поощрен за храбрость. Коронер, Скай, заключил, что смерть Грейфорта была случайной, а Горнт поступил совершенно оправданно, попытавшись помешать тому, что иначе могло бы оказаться зверским убийством. Мы все были удивлены, что он использовал столь сильные выражения, хотя это была и чистая правда. — Он сел напротив неё и поднял бокал. — Ваше здоровье!