Книга Сокровище храма, страница 4 – Эльетт Абекассис

Солнце в зените сияло невыносимо. Ни малейшего дуновения ветерка. Воздух словно сгустился и жаром накатывал сверху, как из раскаленной печи.

Вдруг я вздрогнул. Я ощутил на своей спине давящую тень взгляда, но это не было тенью воскресшего прошлого, не было это и тенью призрачной, и тем более тенью чего-то неведомого.

Я обернулся, и сердце екнуло; я почувствовал, как у меня подкашиваются ноги. На какое-то мгновение показалось, что передо мной мираж.

Я уже давно потерял надежду увидеть ее. Я думал, что избавился от искушения, думал, что забыл ее, но я ошибался… Джейн Роджерс. Две тонюсенькие косички, узкие губы, крохотные морщинки у висков, изображавшие буквы любви, и глаза, скрытые круглыми темными стеклами очков; и потом — цвет кожи, который я вначале не признал, кожи, обожженной августовским солнцем южной части Кумрана, там, где оно бьет сильнее всего и может свести с ума.

Джейн. Не о ней ли я мечтал ночами с тех пор, как уединился в своем гроте? А сколько угрызений совести, сожалений толпилось вокруг ее образа… Сколько раз я говорил себе: ничто не существует кроме нее, она — все, чего я жажду, к чему стремлюсь…

Мой взгляд скользнул по ее узкой тени, потом по загорелым ногам, шортам цвета хаки, белой майке, и, наконец, я посмотрел ей в глаза. Она сняла очки.

— Ари.

На ее лице отчетливо вырисовывалась буква

«Йод» — десятая буква древнееврейского алфавита таит в себе цифру 10. «Йод» — символ Власти и гармонии форм; она же — знак грядущего мира. Это самая маленькая буква алфавита, однако «Йод» — скромная, но основополагающая. 10 = 1 + 0; это число вызывает в представлении первопричину, начало всех начал… Джейн.

— Давненько мы не виделись, — проговорила она и приподняла, было, руку, собираясь подать ее мне, но тотчас убрала.

Я стоял неподвижно, озадаченный, не зная, как ее приветствовать. Воцарилось молчание, порожденное замешательством и неожиданностью, признательностью и волнением после долгой разлуки, когда каждый из нас думал, что она будет вечной. Но вечность закончилась в одно мгновение.

— Два года, — пробормотал я.

Наши глаза снова встретились, и я опять вздрогнул: она изменилась. Нет, не внешне. Она оставалась прежней, такой же красивой, но что-то в ней произошло, что-то сделало ее лицо тверже, и улыбка ее была печальной, ностальгической. Моя улыбка невольно получилась такой же.

— Ты уже знаешь про убийство? — спросила она.

— Да, — ответил я. — Тебе знаком этот человек?

Она опустила глаза, попятилась, провела ладонью по лицу. Потом медленно приблизилась ко мне. Глаза ее повлажнели, когда она тихо произнесла:

— Петер Эриксон. Он был руководителем нашей экспедиции. Все это случилось позавчера ночью. Я нашла его на следующее утро, когда шла на участок.

— Кто еще его видел?

— Люди из нашей группы… Они сразу побежали в лагерь звонить в полицию. Я осталась здесь, ничего не понимая… Он был забрызган кровью. Семь полос… словно семь знаков. На нем была странная белая одежда…

Она замолчала.

— Нужно уезжать, Джейн.

— Неужели? — резко возразила она. — Нас хотят запугать и прогнать отсюда?

— А что вы здесь ищете? — тихо спросил я.

— Мы идем по следу, указанному в Медном свитке.

— Медный свиток?..

Я удивился: среди свитков, найденных в Кумране, Медный свиток был самым загадочным: он единственный был сделан из металла, к тому же не поддавался расшифровке. В нем содержался перечень мест, где могло находиться некое сказочное сокровище.

— Знаю, — продолжила Джейн, — некоторые считают, что в этом списке говорится о воображаемых сокровищах, что это народные предания древних евреев эпохи римлян. Но мы… профессор Эриксон был убежден, что описания в списке слишком реальны, чтобы быть вымыслом.

— А как ты оказалась в этой… охоте за сокровищами?

— Два года назад, после твоего ухода в пещеры, я решила присоединиться к экспедиции профессора Эриксона, которая производила здесь раскопки.

— Но как ему удалось расшифровать Медный свиток? — заинтересовался я. — Ведь текст в нем настолько… таинствен.

— Есть несколько способов прочтения. Эриксон смог восстановить целые фразы.

— В самом деле?.. Вы получили интересные результаты?

— Ты считаешь, что его убийство связано с этими поисками, не так ли?

— Вполне возможно, — неуверенно отозвался я.

Я внимательно оглядел ее. Она стояла прямо передо мной, чуть отстранившись, вид у нее был недоверчивый.

— Кто вам помогает?

— Различные еврейские религиозные группы, ортодоксальные или либеральные. Приходит и международная помощь от частных лиц. Но зарплату мы не получаем, здесь только добровольцы…

— Что-нибудь уже нашли?

— Не так быстро, Ари… За пять месяцев мы обнаружили только помещение, в котором хранился кеорит, ладан для храмовых служб. Но все это кажется таким незначительным…

Она вынула из кармана лист бумаги и протянула мне.

— Взгляни, это копия фрагмента Медного свитка. Как видишь, текст напоминает решетку. Читать его надо по диагонали.

Я вгляделся и прочитал, как она сказала.

— Bekever she banahal ha-kippa… Надгробный камень у соборной реки…

Палец ее уперся в бумагу.

— От Иерихона до Сахары… Есть две оси: север — юг и восток — запад.

— Сокровище должно быть в точке пересечения…

— В ней мы нашли небольшую амфору для масла. Эриксон полагал, что масло это использовалось в святилищах Иерусалима.

— А само сокровище?

Печальная улыбка тронула ее губы.

Ничего.

Она отошла на несколько шагов и опустилась на камень.

— О, Ари, я уже ничего не знаю… После вчерашнего… В то утро было очень жарко. Солнце пекло вовсю. Впечатление — будто нас поджаривают в аду. И все-таки мы шли, время от времени передавая друг другу фляжку с теплой водой. Мы шагали всей группой и не чувствовали усталости. Мы направлялись к Кирбат-Кумрану, точно паломники, опираясь на посохи, и ничто не могло нас остановить — ни жара, ни змеи, ни скорпионы. В то утро, когда мы вышли из лагеря, Петера не было с нами, и мы думали, он нас догонит… Мы остановились перекусить. Я отошла в сторону… И тут его увидела…

Я попросил Джейн проводить меня в лагерь археологов. Без лишних вопросов она провезла меня в своем джипе несколько километров по каменистой дороге — а вернее, по каменистому бездорожью — до лагеря, разбитого рядом с кибуцем, примыкавшим к Кумрану.