Онлайн книга «Девушка с Рублевки»
|
Я подъезжала к «Таганской», когда зазвонил мобильник. – Слушай, Лариска, что происходит? Ты сейчас где? – спросила Аленка. Сквозь грохот вагона было едва слышно. – Еду на «Планерную» к Виктору. – А чего в такую рань? – С утра пришлось в Выхино на автовокзал съездить, тетеньку одну проводить. Заодно был повод задуматься о пределах женской красоты и гламура. – Они беспредельны. Слушай, а ты вчера что, не одна с презентации уехала? – Почему ты так решила? – Что за еврейская манера отвечать вопросом на вопрос! Так одна или нет? – Ну, не одна. Меня подвезли. – Кто подвез? – Алена, ну какая тебе разница? Ты его все равно не знаешь. Рассказывать про Петра не хотелось. Во-первых, чтобы ей рану не бередить, во-вторых – себе душу и сердце. Да и вагон метро не место для признаний. – Ты уверена, что не знаю? – с подозрением спросила Аленка. – Уверена, – почти не соврала я. В конце концов, то почти чудовище, о каком мне рассказывала Алена, имело мало общего с мужчиной, с которым я встретилась в Тунисе и провела ночь в Москве. – А что за расспросы с утра пораньше? – В том-то и дело, что пораньше. – Аленка зевнула в трубку. – Я вчера в два часа ночи до дому добралась, а сегодня Петька, ну бывший мой, я тебе рассказывала, минут двадцать как меня разбудил. В субботу, в полдесятого утра, ты можешь себе представить? И знаешь зачем? – Наверное, сказать, что ты вчера была неотразима, – предположила я. – Ага, счас! Спрашивал, где тебя найти и какой у тебя номер телефона. Ты когда с ним познакомиться успела? – Я не успела с ним познакомиться. – Да? А откуда он тогда знает твое имя? – Может быть, слышал, как ты меня звала? – И заинтересовался таинственной незнакомкой. Ой, девушка, что-то ты темнишь! Так давать твой телефон-то или не давать? – Ну дай. – Я постаралась ответить равнодушно, хотя сердце затрепыхалось пойманной бабочкой. – Ну дам. Только учти, бабник он еще тот, после меня у него уже штук шесть подружек сменилось. – Да ладно, я не рвусь в его коллекцию, – промямлила я. Вот научилась врать-то, а? Поздно предупреждать. Я уже в этой коллекции. Ладно, пусть будет как будет. Если позвонит – поговорим. – Ну и правильно. Ты у нас женщина почти замужняя. У Витьки долго пробудешь? – Да побуду с часок. – Ага. А я в четыре приду, я ему блинчиков с мясом навертеть пообещала, приготовлю и приду, ты ему скажи, ладно? – Ладно, – согласилась я. – Эй, а что так вяло? Ты там не заревновала, невеста? – Нет, конечно. Ревнуют, когда любят. Пока. По случаю выходного дня в больнице снова царила вольница. Охранник, в будни строго охранявший загородку, сквозь которую просачивались посетители, теперь сидел на диване, смотрел кино по телевизору и даже не повернул головы в мою сторону. Я поднялась в палату. Пенкин лежал на кровати и читал книжку про Волкодава. Сосед-киргиз спал, укрывшись с головой. Второй сосед, молчаливый дядька с ободранным лицом, кивнул, здороваясь, и вышел из палаты. Еще две кровати стояли пустыми. – Привет, – села я возле Пенкина. – Что читаешь? – Так, сказку. Фантазию про супермужика: сильный, смелый, молчаливый и верит в матриархат. Аленка дала почитать. – Интересно? – Ей понравилось, а по мне – полная ерунда. Бабские бредни. Что ты мне принесла поесть? – Ты знаешь, мне некогда было готовить, я в гастроном забежала. Вот, отбивные тебе купила, салатик развесной и сок апельсиновый. К четырем часам Аленка придет, она для тебя блины с мясом стряпает. – А! Это хорошо. Пенкин взял корытце с овощным салатом и начал есть. Кусочки капусты запутались в усах. Ломтик огурца сорвался с вилки и упал к нему на живот, оставив на серой футболке масляное пятно. – Надо же, уронил, – удивился Пенкин, подобрал огурец и сунул в рот. – Ну расскажи, какие у нас новости? – Да так. Я в передаче снялась, «Образ бабочки» называется, там мне помогали свой стиль найти. – Нашла? – Он поднял глаза от корытца с салатом. – То-то я смотрю, у тебя вроде прическа изменилась. – Да, меня немного подстригли и покрасили. – Тебе идет, – кивнул он, доскребывая салат с донышка. – Слушай, – вспомнила я, – я давно тебя спросить хотела, мама у тебя актриса? – Сейчас да. Она тридцать лет в Воронеже в школе проработала, завучем. Русский и литературу преподавала. А когда отец умер, на пенсию вышла, квартиру продала и ко мне приехала. Уговорила нас с Зиной, добавила денег от воронежской квартиры, и мы купили трехкомнатную на троих. А потом Зина от меня ушла. Сказала... В общем, грубо очень сказала, я от нее таких слов не ожидал. Маме пришлось «скорую» вызывать, укол делать. – В общем, выжила мамочка твою жену. А теперь велит на мне жениться. Пенкин хмыкнул неопределенно и отложил пустое корытце, приглядываясь к отбивным. – Слушай, Вить, давай поговорим. – Давай, – согласился он, – начинай. – Может быть, выйдем? Разговор серьезный, я хочу, чтобы ты меня слушал, а не жевал. – Ну, давай выйдем. – Он довольно ловко скинул ноги с кровати и встал, хоть и осторожничая, но вполне уверенно. – Я смотрю, ты выздоравливаешь, – заметила я. – Когда выписывают? – Хирург сказал, через недельку. Мы вышли в холл и сели возле фикуса. Я помолчала, собираясь с духом, и заговорила, глядя в пол: – Вить, я хотела тебе сказать... Я не пойду за тебя замуж. Не смогу. – Ты знаешь, да? Алена тебе сказала? – спросил он убитым голосом. О чем это он? Я растерянно посмотрела на Пенкина. Тот сидел, уставившись в пол и зажав ладони между коленями. – Ты не думай, я не импотент. Тогда в Тунисе, когда ты меня оттолкнула, мне так плохо было. Я подумал, что ни на что не гожусь, что после Зины ни одна женщина никогда на меня не посмотрит. Что если даже ты так от меня отбиваешься... А Аленка меня утешала. И если бы я решился, то у нас с ней все бы случилось. Но я... я не рискнул. Я молчала, совершенно не представляя, как комментировать откровения Пенкина. Получается, из-за того, что я от него бегала и отпор ему дала, он не рискнул заняться сексом с Аленкой, хотя она была не прочь? – Вить, скажи честно, Алена тебе нравится? |