Онлайн книга «Вкус "лимона"»
|
Физрук обернулся. Коля смотрел на него с надеждой. – Хорошо, что за ум взялся. Фарцовка – не дело для мужика. – Физрук вздохнул. – Только не дадут тебе, Коля, хорошую характеристику. Учился-то ты… Ты хоть прочел одну книжку до конца? – Прочел. «Евгений Онегин». Физрук рассмеялся. – Это когда тебя за битье стекол в кабинете заперли: «Пока не прочтешь!» – Никто не доказал, что я бил! – И так было ясно. В раздевалку по одному и парами входили воспитанники, здоровались с Колей, как с героем, и шли к шкафчикам переодеваться. Коля отвечал на приветствия, улыбался в ответ, хотя на душе кошки скребли. Наконец все воспитанники ушли в зал. – Вячеслав Николаич, я только вас могу попросить… – Он помялся, сказал тихо: – А нельзя как-нибудь… это… за деньги? – А как? – У физрука лицо стало испуганным. – С директором как говорить? Он же должен подписывать. – Физрук направился в зал, но вдруг остановился у стола, сел. – Знаешь что? У нас завуч из новых, деловых. Подкатись к нему. Ему на садовый участок цемент завезли. Предложи отработать пару недель. Может, клюнет. – Спасибо, Вячеслав Николаич! – обрадовался Коля, опять замялся, спросил неуверенно: – А вы не замолвите словечко? – Эх, дурная твоя башка! Где сейчас с Сашкой Жилиным трудитесь? – Он – на заводе учеником; я – там же, на складе заготовок. – Хорошо. Это важно упомянуть. Работяга из провинции для флотского начальства – преимущество. Зайди завтра к вечеру. …На участке завуча, где среди кустарника бурой глиной зиял котлован со штырями железной арматуры, случилось важное в жизни Коли событие. Трудился он вдвоем с опытным строителем. Как-то они закусывали у костерка, около бытовки. – Сегодня пятница, – сказал напарник. – На субботу и воскресенье я уеду. Если появится хозяин, покажи фундамент и скажи: пока боковину не цементировали, из подвала надо сток для воды в овраг отвезти. Пусть трубу закажет. Сам начни рыть отводную траншею. Пойдем покажу. Они спустились по склону на угол фундамента. – Вот, от угла и до оврага пророй. Работяга замолк, увидев кого-то на дороге. Коля повернул голову. Мимо шла маленькая, изящная женщина. – Знаешь, кто она? – спросил напарник. – Нет. – Виолетта Маслина. – Увидев Колино замешательство, напарник неожиданно возмутился: – Ты в детстве «Алису в Стране чудес» по радио слушал?! – Нет. – А про Буратино? – Слушал. – Она! Заслуженная артистка теперь, знаменитость. В столицу постоянно приглашают. Любым голосом говорить и петь может. Хоть за Алису, хоть за Карабаса-Барабаса. Ну, ладно. Будь! Сейчас автобус появится. Он схватил рюкзачок и побежал к дороге. Знаменитость направлялась к заборчику на окраине дачного поселка. Коля посмотрел ей вслед, взял полотенце и пошел к речке мыться. Наплававшись, он снова увидел ее. Участок артистки доходил до самой воды. Домик – комната с крышей и терраска. Чуть пониже, ближе к воде, – кубик-сруб бани. Из трубы баньки струился дым. Сама знаменитость тащила в баню ведро воды. Коля поздоровался и предложил помочь. Когда он наполнил водой железную бочку до краев, она предложила: – Попарься первым, для меня слишком горячо! Коля наломал веток на березовый веник и радостно нырнул в баню. Выбрал верхнюю полку, где больше жара. Запарился он в бане. Лежит на животе, рукой в воздухе болтает. Виолетта приоткрыла дверь, спросила: – Ну, как? – Клево! – ответил Коля и хотел с полки спускаться. – Лежи, – говорит она. – Отвернись только, я внизу устроюсь. И юркнула на нижнюю лежанку. Она, оказывается, совсем разделась в предбаннике. Коле – шестнадцать. Лежит он ни жив ни мертв, с желанием справиться не может. На спину перевернулся, мужское хозяйство рукой к животу прижал. Слышит, детский голосок говорит: – Папа Карло, а кто мне спину березовым веничком похлещет? Хриплый голос Папы Карло отвечает: – Я не могу, Буратино, мне в бане твоей не поместиться. Она маленькая совсем. Ты посмотри вокруг, увидишь кого, попроси. Виолетта устала от романа со стареющим театральным режиссером, которого бросила жена, этим измотанным холериком, вечно фонтанирующим «находками» в спектаклях про зайчиков, козлят и серого волка. Увидев Колю, юного Аполлона, ей захотелось приключений. Вообще-то сексуальные опыты у Коли начались еще в школе, но они его не слишком вдохновляли. Народ в округе был темный и не искушенный в плотских радостях. Романтические барышни – редкость. Школьницы друг от друга что-то знали, но большинство было запугано родителями. Если кто-то и отдавался однокашникам, так где-нибудь в сарае, как на хирургическом столе, в полном одеревенении. Обычно, постонав пару минут, девица выталкивала юного спортсмена Колю из себя, панически боясь забеременеть. Колино семя проливалось на ее платье, его собственные штаны и в пространство. Вот и вся любовь… Сообразив, что его приглашают, Коля осмелел, смочил веник в кипятке, стал осторожно шлепать Виолетту по спине, приговаривая разные междометия: – Во! Во! Так! Еще! Вот так! Виолетта распарилась, порозовела и тоже отвечала коротко: – О! Хорошо! Уф, жарко! Пониже. Отлично! – Вдруг она рывком повернулась на спину, продемонстрировав все свои женские прелести, и прошептала: – Иди сюда! Коля утонул в ее теле. – Оу-о! – восхищенно вскричала Виолетта. Она обхватила Колю руками, прижала к себе: – Весь, весь! Оу‑о! Коля долго не вытерпел, вскоре взорвался оргазмом. Пока он трясся от извергающейся плоти, Виолетта билась в конвульсиях. Она зажала Колю ногами и впилась в спину ногтями изящных пальчиков. Сочлененные, любовники замерли в объятиях. Стемнело. Через крошечное окошко лунный свет освещал лавочку в предбаннике. Наконец Виолетта выпустила Колю. Он сел на лавочку, взял одежду. Виолетта подошла. Она была мала ростом, Коле по ключицу. Полная, не по комплекции, грудь в лунном свете оказалась против его лица. – Поцелуй, – тихо попросила Виолетта. Коля коснулся женской груди губами и жадно впился в розовый сосок. Он держал рукой нежную мякоть и целовал, целовал. Виолетта придвинулась и хотела сесть верхом на его колено, но не получилось: слишком низко она при этом опускалась. Зато Виолетта почувствовала возврат Колиной силы. Они снова любили друг друга, на этот раз очень долго. Потом продолжали до утра на узком матрасе в домике, куда добежали голые. |