Книга Вкус "лимона", страница 83 – Леонид Головня

– Не знаю, стоит ли рассказывать тебе… Можешь не понять.

– Чего не понять? Говори, я любопытная. Не скажешь, обижусь и уйду, – пригрозила она.

– Его дедушка в резервации индейцев родился от белого мужчины, – таинственно заговорил Коля. – У Кимбла, если присмотреться, глаза хоть и маленькие, но раскосые немного. Скулы острые, и сам рыжий, видишь? Мать дедушки выгнали из резервации. Грех у них считается. Они потом долго по стране блуждали, прежде чем осели в где-то Вайоминге.

Клавдия посмотрела на Кимбла. Тот тряс мизинцем в ухе.

– Почему надо сегодня переживать об этом? – спросила.

– Он не переживает. Дослушай.

– Когда дед повзрослел, его мать рассказала, что она – из рода шамана, вождя племени. Он, таким образом, – наследный… Я не знаю, как у них называется… В общем, наследный «принц» руководителя их народа.

Клавдия посмотрела на Кимбла. Тот тряс мизинцем в другом ухе.

– Дело давнишнее, – продолжал Коля. – Уоррен мне бы не рассказывал, если бы не нападала на него, как он говорит, «невесомость». Сначала в ушах звенит, потом нападает.

Клавдия очнулась и улыбнулась.

– Коля, на тебя болтун напал. Болтун ты! Нарочно не придумаешь!

– Что она говорит? – спросил Кимбл.

– Восхищается тобой. «Ты – такой скромный!» – говорит. Приготовься идти. Я скажу когда.

– Что он говорит? – спросила Клавдия.

– Говорит, я зря рассказываю. Его личное несчастье, кому какое дело!

– Какое несчастье? – встревожилась Клавдия.

– Невесомость. Чтобы снять приступ, надо по воде ходить.

– Пусть походит. Вода рядом.

– Неудобно, говорит, уходить, вместе приехали. Не на пять минут уйдет. Надолго.

– Чего тут неудобного!? Уоррен, иди, если надо. Я с Колей побуду.

– Что она? – спросил Кимбл.

– Иди, как договорились. Солнце садится, поспеши, темнеет. Не улыбайся и будь «не в себе».

Кимбл дотряс в ухе, встал и ушел. Через минуту он появился на спуске, раздеваясь на ходу.

– Не простудится в такой холод? – спросила Клавдия.

– Не простудится, – уверенно сказал Коля. – Ему в невесомости ничего не страшно.

Клавдия отвернулась от морской панорамы, потянулась за крабом.

– От тебя чего только не наслушаешься! – хмыкнула и занялась крабом.

Не успела она разделать морское животное, как Коля легонько толкнул ее в плечо.

– Смотри! – таинственно прошептал он. – Говорил тебе, не верила.

Клавдия повернулась к окну. Солнце наполовину скрылось. Берег погружался в серость. Кимбл шел по поверхности воды, расставил руки, смотрел вдаль. Шел и уходил все дальше и дальше.

– Обалдеть можно! – сказала она, вытаращив на Колю глаза. – Далеко он уйдет? – спросила шепотом.

– Пока не скроется.

Клавдия хлопала ресницами, забыв про краба в руке.

Послышалось стрекотание вертолета. В небе появилась полицейская служба. На Кимбла упал луч прожектора. Голос «с неба» грозно приказывал:

– Немедленно возвращайтесь на берег! Купаться запрещено! Здесь купаться запрещено!

Кимбл поднял голову, посмотрел вверх, прикрываясь ладонью, раскорячился и полетел в воду.

Клавдия вскрикнула.

– Бежим туда! Фло говорила, зимой акулы плавают.

Она рванулась к выходу. Коля поспешил за ней. Кимбл плыл к берегу. На полпути он нащупал дно и пошел, разгребая бедрами воду.

– Ворончик! Как ты? – хлопотала Клавдия вдоль кромки воды.

– О’кей! О’кей! – повторял он, выходя на камушки.

– Прошло? – спросила она с беспокойством.

– Что? – переспросил Кимбл.

– Болезнь, спрашивает, прошла? – перевел Коля.

Кимбл закивал, заулыбался.

Клавдия увидела накрытый водой прилива помост. Коля присел от смеха.

– Хохмачи! – вскричала она. – Я-то, дура, глаза разинула, дыхание сперло! Балбесы! Шуты гороховые! Связалась с молодежью! – Клава шибанула присевшего Колю по голове. – Товарища простудишь, акула могла тяпнуть!

– Я – при чем? Он сам! – хохотал Коля.

– Что она говорит? – спросил Кимбл.

– Говорит, что мы – балбесы и недоноски! – честно перевел Коля смысл Клавдиных слов. – Ты давай дрожи как следует. Я однажды на дрожи такую женщину поимел.

– Я дрожу, как обещал.

– Что с Уорреном? – дома спросила Флора.

– Искупаться решил, – сказал Коля.

– Зачем рисковать?! Зимой голод акул гонит к берегу.

Кимбл перестал смеяться.

– Я забыл совсем. – Он хлопнул себя по голове. – Ну, Ник!

– Откуда я знал? – оправдывался Коля. – Чего дрожишь?! Жив остался! – Он подмигнул.

– Простудиться мог, – сказала Клавдия. – Сейчас чай с медом принесу, и пусть полежит, прогреется.

Кимбла положили на диване в гостиной. Клавдия растирала его водкой.

– Что она говорит? – спросил он.

– Говорит, что кормить тебя сейчас начнет, – переводил Коля, глядя в его непонимающие глаза. – В общем, разогрели бабу, теперь не теряй темп. Соображать начинай, обхаживай! Контакт налажен. Теперь от тебя зависит.

Больного завернули в одеяло и напоили чаем.

Кимбл начал «соображать». За неделю до Рождества он появился в доме с продуктовым пакетом. Водрузил ношу у ног сидящего в кресле Билла.

– Вау! – воскликнул Коля. – Правильный самостоятельный ход. По-кавалерски, ничего не скажешь!

– Ты говорил, Клавдия борщи любит готовить, – сказал Кимбл. – Мясо, капуста и свекла. Билл все ракушки таскает и рис.

– Почему ракушки? – обиделся Билл. – Тут свинина копченая, бананы для жарки, груши, киви, папайя, соки.

Между «воздыхателями» обозначилось соревнование. По лестнице спустились сестры. Кавалеры вскочили с мешками, устремились навстречу и засеменили на кухню. У кухонной стойки зашуршали пакеты. Четыре «хозяйки» засуетились у плиты и холодильника.

Коля сел в кресло, включил телевизор. На экране вертолет обдувал лица чиновников. Прилетал или куда-то улетал президент. Коля перелистал другие каналы. На одном – шипели на сковородке куриные окорока, на другом – голливудская кинозвезда Чак Норрис качал мышцы на тренажере для ног, на третьем – выжимало слезы мексиканское «мыло». Не было ничего интересного.

Коля набрал телефон Гиви.

– Как хорошо, что звонишь! – воскликнул тот. – Я тебе собрался набирать. – Голос у него звучал бодро. – Надо прилететь, Коля. Срочно!