Онлайн книга «Антиглянец»
|
Островская осторожно приблизилась к эпицентру бури. – А что случилось? Я вбивала итоги. – Представляю, чего стоило Лие это сказать. Они ее сейчас проглотят. – Про колье кто позволил тебе?! – Затуловская никогда не переходила на «ты» с подчиненными. Это было неслыханно. Я даже пригнулась, как будто сейчас получу по шее. – Так Ира же сказала… – Полозова? Полозова?! Где Полозова?! – Аня и Марина почти завизжали. Ирки, как всегда, не было. – Она на встречу уехала, – сказала Вера, – у нее обед с Симачевым сегодня. Аня выхватила мобильный из сумки – как меч из ножен. Набрала номер. Девочки делали вид, что поглощены изучением текстов. – Ирина? Вы где?! Немедленно в офис приезжайте! Таким тоном Волкова никогда не позволяла себе говорить с Полозовой. Ирка была одной из них, такой же начальницей, как эти двое. – Заканчивайте! А я говорю, прямо сейчас и заканчивайте! И сюда давайте! Мы ждем вас. Я опять отметила странность – Аня с Ирой были всегда на «ты». Волкова и Затуловская ушли. В комнате посвежело, как в воздухе после грозы. Выждав некоторое время, Островская тоже вымелась в коридор. Явно к ним пошла. Интересно, что там случилось? Наверное, что-то серьезное. Я открыла журнал – где тут ошибка? Все вроде нормально: Итоги суперконкурса «Лучшие друзья девушки. Твой бриллиантовый имидж». «Уникальная акция журнала Gloss и компании Empire, создающей блеск и роскошь для мегазвезд кино, театра и телевидения! Главный приз от компании Empire получает Мария Яремчук, 45 лет, Воронеж». Письмо, которое оценили в пятьдесят штук, я не видела. Решение принимали без меня – я была в парижском вояже. Полмесяца редакционная почта зависала, по мейлу пришло тысячи две писем, и еще больше – в больших мусорных мешках, которые приносили курьеры с почты. Краснова подсела ко мне с бумажками – якобы посоветоваться. И горячо задышала в ухо: – Давно такого не было! Это плохо кончится, точно говорю. – Да ладно тебе. Поорут и успокоятся. – Ален, ты же не знаешь ничего! Они решили никому не давать, а Ирка напечатала. – Как не давать?! А конкурс? – Пошли пообедаем на улицу. Это означало, что сплетня первой степени секретности. Обычно мы с Ленкой выходили на обед в соседнюю стекляшку, где торговали шаурмой и шашлыками, если требовалось обсудить что-то из ряда вон. В нашей диковатой постиндустриальной местности не было ни одного приличного кафе, вообще ничего, кроме этой жуткой забегаловки: пластиковые стулья, пластмассовый плющ по периметру заведения, полиэтиленовые сосиски. Зато полная конспирация – за соседними столами выпивали мужики из автосервиса, для которых наши гламурные сплетни не представляли ни малейшего интереса. Мы заказали салат и сок, единственное, что можно здесь съесть без риска для девичьего желудка. Дядьки напротив дезинфицировали шашлыки водкой. – Так вот, – глаза Красновой сияли, выдавая то чистое, высокое вдохновение, которое посещает всякую женщину, которая готовится сообщить подруге фантастическую, сногсшибательную сплетню про других женщин – тем более тех, к которым уже накопились претензии. Я и правда обалдела. Роман с камнем. Бриллианты навсегда. Острая грань, разделившая администрацию на три враждующих лагеря. Блеск и нищета русского гламура. – Понимаешь, бриллианты муж Волковой дал. У него гигантский какой-то бизнес, магазины ювелирные. Все, что нам, девушкам, надо. Там муж, говорят, тот еще, по девкам шляется, модели разные – Волкова по этому поводу в постоянной истерике. Она замолчала, пытаясь словить пластиковой вилкой помидорину, скользящую по пластиковой тарелке. Наконец Ленка загнала ее в угол. Мы сидели на шатких стульях, вдыхая горький дым прогорклых шашлыков и улавливая мат с соседнего стола, ели отвратительный салат и обсуждали какие-то мифические бриллианты, которые могли повлиять на нашу с Красновой карьеру. Примерно так, как концессионеры Миронов с Папановым в «12 стульях» грезили бриллиантовой пыльцой в вонючей дворницкой на задворках гигантской советской империи. Затуловская хотела продать колье, выделив победительнице деньги. – Не пятьдесят штук, понятно. Поездку какую-нибудь в SPA. Сертификаты в магазины. Ну и что-то наликом. – А деньги куда? – Как бы в журнал. Поделили бы на бонусы. Конец же года скоро. Волкова, не уверенная в завтрашнем дне и прочности отношений с мужем, имевшим целый пул официальных и подпольных любовниц, хотела бриллиантов в натуральном виде. Но предлагала концессионерше Затуловской компенсацию – штук десять. – А почему не двадцать пять? – Ну они же не в магазине покупали! Колье муж Волковой давал, как бы из ее кармана. Полозова сопротивлялась до последнего. – Ирка была готова даже согласиться с Мариной, чтобы деньги поделить. Они с Аней поссорились на этом. Видимо, Иркино умение ходить по тонкому канату, натянутому под пропастью, дало сбой. Слишком острой была бриллиантовая грань. – И что в итоге? – Аня ушла. Ты же помнишь этот скандал? – Нет, я же в Париже была, с твой подругой Жаклин. Красновой я рассказала в подробностях ту историю, она радовалась, что не поехала. Но сказала, что Жаклин хорошо обо мне отзывалась. Где логика в этих бабах? – В итоге Ирке номер подписывать, а полоса с конкурсом зависла. Затуловская сказала – решайте вы как главный редактор. Ну Полозова и вписала фамилию этой тети из Воронежа. Чтобы не подставляться. Деньги-то серьезные. – А у этой тетки что, лучшее письмо было? – Да обычное! Думаю, Полозова выбрала ее назло Волковой. Представь, как она выглядит, из Воронежа-то! Ее красить надо будет полдня. – А почему теперь скандал? – Ты что, не знаешь сучек наших? У Затуловской патологическая жадность, а Аня бесится, что без нее решили. Теперь Ирку виноватой сделают. – Ужас! И что теперь будет? – Может, и ничего не будет. Прожуют. В Милан потом вместе поедут за шмотками. – Зачем? – Надо же про что-то дружить. А шмотки – то, что всем девочкам нужно. Шопинг укрепляет тим-спирит. Все, я понеслась! Приеду к пяти. Шел сезон покоса рекламных бюджетов, и Ленка пропадала целыми днями на переговорах, появляясь в конторе только утром и вечером. – Что значит срочно?! Я пальто снять могу?! – Ирка вошла и с силой отшвырнула дверь. Вера, бежавшая за ней из коридора, едва увернулась. Стекло задребезжало от удара. |