Онлайн книга «Аферисты. Big-Лажа-Tour, или Как развести клиента на бабло»
|
Спустив все, Синицын впал в легкий транс. Он стоял, склонившись над рулеточным столом, и пытался откусить себе нижнюю губу. Кровь капала на «красное». Его вывели охранники, Паша нервно трепыхался. Ровно через час Синицын вернулся. Охрана не хотела его впускать, но он что-то шепнул им на ухо. С серым походным рюкзаком он быстро прошествовал в кабинет Ангелины Аркадьевны. Старуха улыбнулась, когда он вошел. Паша снял рюкзак, поставил его на стул. Раскрыл. Ангелина Аркадьевна заглянула внутрь. В рюкзаке лежала отрезанная голова Риты Плещеевой. Глава 16
– Перебор с немецкой темой, – сказал Ларчиков, когда бывшая связистка Генштаба, держа в руке «карту», будто служебный пропуск, покинула «расположение части». – Что? – рассеянно спросил Фрусман, мусоля истертые доллары старухи. – Где она такие выкопала? Специально одну дрянь отбирала! Что ты говоришь? – Сначала концептуальный Мюнхен с пьяным Димкой, затем цветочный Бамберг. – Бамберг-Бамберг… это где? Ах да. И что? – Да нет, ничего. Как же вы любите деньги, Лев Мордэхаевич! Фрусман оторвался от купюр, улыбнулся: – Понимаете, Вадим Николаевич, если б я в свое время состоялся как поэт, я бы, наверное, больше любил стихи. – Вы писали стихи? – Грешил помаленьку. – Почитайте, – брякнул вместо Ларчикова еще невыветрившийся хмель. Лева посмотрел на компаньона строго и с некоторой загадкой. – Ты и вправду хочешь? – Конечно. Фрусман закрыл глаза-шиповники, размял губы, словно флейтист, и в свойственной ему мелодраматической манере продекламировал: Мрут лошади, откинув лихо гривы, и с мертвых чаек облетает пух. Земля – задумчива, вода, скорей, игрива, но обе смерть выкармливают с рук. Земле привычно выбирать могилы, а у воды – секундное пятно. Зачем, земля, ты так нетороплива? Зачем, вода, ты так спешишь на дно? Лева умолк. Пауза повисла, словно кукла на ниточках. – Мрачновато, – наконец откликнулся Ларчиков. – Просто Бодлер [8] какой-то. Смерть, могилы… – Жизнь – это вообще смерть в рассрочку, – философски заметил Фрусман. – И все мы – покойники в отпуске, как выразился один революционный деятель. – Кстати, о покойниках. – Вадим с минуту раздумывал, потом все же решился: – Тут на меня одни отморозки круто наехали… И он рассказал Леве суровую историю о растаявшем в Куршевеле Ледяном отеле и о бандитах, всучивших ему беспредельную неустойку, будто гранату с выдернутой чекой. Фрусман ни слова не говоря стал набирать телефонный номер. – Кому ты звонишь? – Полянскому. Пусть, гад, отрабатывает свой процент. – А он у нас уже на проценте? – Ну конечно. Кто будет просто так работать? – Значит, и Димка на проценте? – Димка? Зачем нам Димка? – А великая Казанцева? – Лариска? Лариска, конечно… Але! Степана Сергеевича можно? Ну, Сергея Степановича, блин. Через десять минут они уже мчались в район Солянки. Народный избранник отказался говорить с ними по телефону и пригласил в клуб «Китайский летчик». В заведении было дымно и шумно. На сцене выступала украинская фольклорная группа, за столиками шокали и громко ругались по-малороссийски. Фрусман выглядывал Полянского. – Ось вин! – И Лева ткнул пальцем в отгороженный зеленый закуток. – Бачишь? – Ты чё, хохол? – рассмеялся Ларчиков. – Ни, але треба маскируваться. Квасит украиньська молодь. Пьятсот рокив Тарасу Бульбе. Чи шо… Полянский сидел в одиночестве и рассматривал на свет огрызок перца в рюмке. – «Мы с тем красным знаменем цвета одного», – пропел он вместо приветствия и опрокинул в рот остатки горилки. Даже не поморщился. – Это кто? Это он? – резко спросил у Фрусмана, кивнув на Вадима. – Он. – Говори! – Депутат повернулся к Ларчикову. – Включите первый микрофон. Вадим коротко изложил «дело о Куршевеле», добавив, что бандиты явятся за деньгами уже завтра. – Ледяной отель? – Полянский расхохотался. – Что за фигня? Ты, чушкарь, стал бы трахаться в сугробе? Чем ты думал, когда тебе лапшу вешали? Как можно так лохануться!.. – Успокоившись, он уставился в рюмку. – Конверт. – Какой конверт? – удивился Ларчиков. Полянский с недоумением взглянул на Фрусмана: – Ему что, яйца отморозили? Вообще мозгов не осталось? Лева придвинулся к депутату: – Парень входит в дело по паломничеству. Я его печать использую, банковские реквизиты. Офис. Он нам здорово помогает. Эти ж быки могут закрыть его фирму! – Так открой свою – на фиг нам такой чушкарь нужен! Свою фирму открыть – как два пальца обоссать! – Да, но я не хочу официально фигурировать где бы то ни было. Я светиться пока не хочу, ты же понимаешь, Сергей Степаныч. Опять же, офис в центре… Полянский скривил лицо: – Ты к чему клонишь? Чтобы я на халяву пузырился? Фрусман виновато улыбнулся. – Ох ты… чудило! – вздохнул депутат и, вынув из кармана маленький свисток, дунул в него два раза. В закутке тут же появился детина в черном мятом костюме, с кошачьими царапинами на руках. Полянский наклонил его к себе и что-то прошептал на ухо. Когда детина ушел, раздались бурные аплодисменты. Все смотрели в сторону их зеленого закутка. Фрусман и Ларчиков беспокойно заерзали на скамейке, однако Полянский сиял. Наконец он встал и решительно направился к сцене. Через минуту, к изумлению Вадима, зал наполнился густой малороссийской речью депутата Полянского: – Шановни друзи! Розглянемо килька пытань культури харчування. Ось переедання. Особливо постийне. Через постийне переедання якийсь из клапанив выходыть з ладу. У звязку з цим видразу ж спостеригаеться повернення ижи – закидання клубкив у зворотному порядку з кишечника, а з ним – и лугу. Як що цей клубок, що по-вернувся, потрапляе у шлунок… – Чего это он лепит? – спросил Ларчиков у Левы. – Он что, тоже хохол? – Откуда я знаю. – Ты же понимаешь по-украински? – Трошки. |