Онлайн книга «Imperium»
|
Худшие из черни прорвались на арену… Они пили кровь из луж на песке… Лакали ее и на лицах их было наслаждение. ____________________ Петроний устал бояться. Это прошло так же, как и пришло. Он забыл о своем испуге – омерзительное зрелище вышибло все. Он презрительно скривился и сказал принцепсу. – Эти сборщики лохмотьев наслаждаются своим кровавым карнавалом. – Тебе не нравится, Гай?… Подожди, еще не все, подожди, Арбитр, мы постараемся и тебе угодить… ____________________ Арену готовили к следующему зрелищу. Император улыбался: – Ты будешь удивлен, Арбитр, я думаю, что это зрелище будет забавным и развлечет тебя. Петроний улыбнулся тоже. Жизнь уходила. Тут ничего нельзя было сделать. Он успокоился. Было много счастья. Счастья?… Много приятного было… И все… Что бы ни было. Он пропустил вопрос. – Сколько мне лет?… Цезарь, я – старый. Да… Вероятно, старый… Он увидел еще одну улыбку властелина мира – легкую… снисходительную… – Ты не старый, Гай. Ты давно живешь. Долго. ____________________ На арене установили деревянную корову. Появилась женщина. Она была обнажена. Служители копьями загнали ее вовнутрь хитроумного сооружения… привязали ремнями… Из мнимой коровы виден был только зад привязанной. – Ты помнишь историю Пасифаи, Арбитр?… – Жена царя Крита великого Миноса, возжелавшая быка, велела изготовить пустотелую деревянную корову, вошла в нее… И бык, обманувшись, овладел царицей. Пасифая родила Минотавра – чудовище с телом человека и головой быка. – Именно, Гай. Мы не знаем, родит ли эта матрона нового маленького минотаврика, но посмотрим, как это будет делать с ней бык. Великий миф – это будет поучительно. – Цезарь, а кто она – эта новоявленная критянка? – Что-то, вероятно, жуткое. Она приговорена к смерти. Но так гораздо театральнее. Появился бык. Его подманивали к цели. Запах… запах притягивал его. Там был и какой-то другой… Что-то было еще… Шум отвлекал… Но запах… Глаза быка налились кровью. Ему помогли служители… Принцепс заинтересованно комментировал инсценировку мифа. – Великий царь был мудр. Но это ему не помогло. При чем тут мудрость. Тут надо… А вот бык. Бык – молодец. Да, мудрость… Арбитр, в чем может помочь мудрость?… Миносу она явно не помогла. Хм-м… Помнишь Сенеку?… О, какой мудрец!… Был. Я припоминаю Речи сосланного на Балеарские острова Публия Суиллия. Как это остроумно звучало: «Благодаря какой мудрости, каким наставлениям философов Сенека за какие-нибудь четыре года близости к цезарю нажил триста миллионов сестерциев?» Бесполезная вещь, оказывается. Возможно, мораль?… А, Гай? – Что же есть мораль? И где она? Император велик – и, наверное, это – и мораль, и мудрость Рима. – Ты льстишь мне? – Вовсе нет. Это – правда. – Хе-хе… Да, волей нашей семьи стоик Сенека, прелюбодей, осужденный за любовную связь с дочерью Германика Юлией Ливил-лой, был признан образцом морали. А почему бы и нет? – Видишь, Цезарь, я говорю правду, но запах ее сродни запаху деревянной коровы. – Всего лишь, Гай? – Что я могу, принцепс? – Судя по всему, бык уже кончает, Арбитр. – С Пасифаей? – И с ней тоже, ибо короток век человеческий. ____________________ Ибо… Ибо… Мой роман в отличие от быка, я, вероятно, не… О чем я?… Какой роман?… И жаль, но… Красный – царский – цвет. Это безвкусно. Я бы сказал – неизящно. Красиво… Когда красиво… А когда?… ____________________ – Послушай. Петроний, у меня возникла мысль… Рим… Звучит как-то так… А если, например… Нерополь! А? – По-гречески, цезарь, по-гречески… – Арбитр, месяц нероний в Нерополе?… – Чудно, государь, и все пусть будет пурпурно-красного цвета. – Х-ха… Я думаю, что ни один из моих предшественников не знал, какая власть может быть в руках принцепса. Какая сегодня в моих руках. Да, Гай?… – Мне рассказали, цезарь, что Дат, актер из ателланы, поет песню, в которой есть слова: «Будь здоров, отец, будь здорова, мать». При этом он сделал вид, что ест, а потом плывет. В конце же, показывая рукой на сенат, пропел: «К смерти путь ваш лежит.» – Тебе понравились слова? Или исполнение?… Скучно тебя слушать, Арбитр, ты скучен. ____________________ Икар летел на огромных крыльях. Он летел!… Маленький человечек был испуган – его сумасшедший крик-кри-ик! – не сумел смутить цирк, не смог поразить цирк, не заглушил цирк… – Всех обманули… Всех, но не Рим. Вот он – Икар. Ну, и что?… Ему дали возможность летать, а он вопит в великом Риме на весь мир. Посмотри, Арбитр, вот лучи солнца Рима – посмотри же, Гай – и где крылья Икара?… На опилках лежало то, что вопило, летало… Еще недавно проносилось на могучих крыльях… Раздавленная изуродованная масса… Сухие красно-черные опилки. ____________________ – Миф красив, Цезарь. – А это? – Здесь мало изящного. – Забавно ты говоришь, сенатор. Вот что. В заговоре Сцевина многое еще неоткрыто, но твои рабы… Твои рабы, арестованные… Знаешь ли, что они говорят?… Народ меня любит – о эта любовь римского плебса – как меня любят! – но кто любит тебя?… Ты можешь подумать о любви до завтрашнего утра. Если нужно будет, тебе окажут помощь. Центурион! – Мне хватит ночи, император. ____________________ Громадный стол сверкал, блестел. – Дуче! Клара Петаччи. Муссолини кивнул. Она вошла. Дверь закрылась. Стук ее туфель. Легкая походка. Запах волос. – Ты опять плохо себя чувствуешь? Ты зеленый. Что говорят врачи?… ____________________ Какая разница, что кто говорит?… Плохо… Все плохо… Я чувствую, что конец. Звуки аккордеона… повороты танца… Аккорд… Аккорд… Я устал жить… Что она думает обо мне?… Я повернусь к ней лицом… или лучше в профиль?… Что она думает?… Запах волос… Он сводит с Ума… Но почему-то нет сил… или есть… ____________________ – Рим будет великим городом. Я добьюсь этого. Нет ничего важнее, чем воля к власти. О-о, Ницше, еще он, заметил это! Моя воля сильнее всего! Ты видишь, я откровенен. Я уничтожу старые постройки, я построю новый вечный город! Он жестикулировал в своем сером мундире, махал руками… кричал… Он завораживал – она молчала и слушала… эта речь… впивающиеся в нее, раздевавшие, глаза… эти великие слова… Родина… Рим… Италия… Она возбуждалась все больше и больше – глаза еe засверкали… дыхание стало частым… |