Книга Ричард Длинные Руки - император, страница 97 – Гай Юлий Орловский

Он поднялся, подержал меч в руке, но, судя по его лицу, понял, что еще не отдохнул, и со стуком вбросил в ножны, но даже это у него получилось привычно изящно и даже франтовато.

Нортон пошел впереди, держа факел над головой, но вскоре замер у некой черты.

Мы заторопились к нему, сердце у меня оборвалось. Норберт стоит на краю бездны, пропасть выглядит бездонной, справа и слева отвесные блестящие стены, не обойти, и только я вижу, что там, куда не достигает свет факелов, небольшая вытянутая по краю пропасти площадка, а в стене два идеально ровно вырезанных туннеля. Но пропасть ярдов в двадцать, такую не перепрыгнешь, разве что в два-три приема.

Альбрехт пробормотал:

— Долго ли граф Волсингейн сможет выдерживать напор филигонов?

— Теперь это уже неважно, — ответил Норберт мрачно.

Я сказал бодро:

— Ах, какая прекрасная пропасть!

Альбрехт поинтересовался сдержанно:

— Чем же, ваше величество?..

— Широко, — сказал я, — никакой филигон не перепрыгнет.

Он пробормотал:

— А мы?

— Мы перепрыгнем, — сообщил я. — Где пройдет олень, там пройдет и сэр Тамплиер, а где он не пройдет, там пройдет герцог Альбрехт. Как?.. Сейчас попробуем один из тысячи способов.

Я присмотрелся к камням на той стороне, с той стороны край пропасти на целый ярд ниже, что весьма, взял стрелу, но не стал накладывать на тетиву, как все ожидают, а быстро привязал на середину конец Глейп-нира. Веревка тонкая, не веревка, а шнур, почти нить, и когда наложил на тетиву и прицелился в противоположную от нас сторону, Альбрехт простонал:

— Только не это…

— Догадались, герцог, — сказал я с одобрением. — Молодец я, красавец и умница, такие кадры у меня быстро схватывающие.

Стрела сорвалась с тетивы и пропала в темноте. Только я видел, что на той стороне ударилась о стену и благополучно упала за валунами. Я потянул за веревку, стрела уперлась, зацепившись обоими концами.

Я вручил другой конец Альбрехту.

— Его светлость, — сказал я, — жизнерадостным воплем, полным ликования, выразил жажду первым перебраться в темноту и неизвестное. Берите пример! Сейчас он его закрепит здесь и… ринется!

Сигизмунд сказал жадно:

— Можно вторым я?.. Все равно честь быть первым принадлежит герцогу Гуммельсбергу!..

— Можно, — милостиво сказал я.

Альбрехт метнул на меня взгляд, способный убить на месте интеллигента, но я, как и Чехов, мне стыдно только перед собаками, а так все божья роса, сказал жизнерадостно:

— Кто следующий?

Норберт произнес мрачно:

— Я. Могу и вместо герцога.

— Да, — сказал Альбрехт живо, — сэр Норберт ведь разведчик!

— Он глава, — напомнил я, — должен других посылать. Далеко посылать, все-таки разведка внешняя.

Норберт взял из руки Альбрехта конец веревки, сделал петлю и набросил на камень, тут же быстро обмотал ладони тряпками толстым слоем и с разбега прыгнул в пропасть.

У меня сердце замерло, слишком тонкая веревка, мало ли что понимаю умом, а чувства твердят — сейчас оборвется.

Все задержали дыхание, следя за тем, как скользит по веревке все ближе и ближе к темноте, наконец входит, как в черную стену, исчезает…

Очень долго ничего не происходило, затем на той стороне вспыхнул огонь, и Норберт, подняв горящий факел над головой, помахал из стороны в сторону.

— Здесь никого! — крикнул он.

— Пока что, — пробормотал Альбрехт.

Тамплиер взял в руки тряпки, но Альбрехт решительно шагнул к веревке.

— Доблестный сэр, позвольте мне реабилитироваться.

— Да, — сказал я, — барон по статусу должен идти за герцогом. Даже за графом!..

Альбрехт ожег меня злым взглядом, больно грубо я поддерживаю падающий дух бойцов, зажал веревку в оба замотанных тряпками кулака и решительно шагнул с обрыва.

Исчез из вида на пару секунд только над серединой бездны, потом появился у края, где услужливо подсвечивает ему факелом сэр Норберт.

Тамплиер, за которого я чуточку опасался, перебрался едва ли не быстрее всех. Боудеррия отстранила Сигизмунда, что не решился перечить даме, за ней я наблюдал краем глаза, опасаясь повышенным вниманием вызвать понимающие усмешки, остальные перебрались с некоторыми трудностями, но перебрались.

Норберт сам умело подергал веревку, и хитро завязанный узел на той стороне развязался, а лорд-канцлер заботливо смотал в узел и спрятал под одежду.

Боудеррия первой пробежала по краю и заглянула в первый же туннель.

— Тут проход, — крикнула она. — Совсем короткий!

Я поспешил следом, навстречу пахнуло влажным и почти болотным воздухом. Через десяток шагов в свете факелов открылся странный лес с множеством толстых стволов, соединенных голыми ветвями так, что растут из одного дерева и входят в соседнее, а еще по этим ветвям проходят довольно заметные вздутия, будто гигантские удавы глотают кроликов, а то и овец.

Она прошептала устрашенно:

— Сэр Ричард… что это за лес?

Я пробормотал:

— Вряд ли это он самый, хотя кто знает, вдруг и в самом деле это такие деревья?..

— А зачем филигоны в таком месте…

— Вряд ли филигоны, — сказал я. — Скорее всего, ветром занесло семена. Сперва, конечно, наперло пыли и земли. За миллионы лет тут вообще все могло понавбивать даже в самую крохотную щелку!.. Так что лес совсем не филигоний…

— А звери тут есть? В лесу?

— Не до охоты, леди, — сказал я строго. — Да и не ледьское это дело!

Она сказала с нервной усмешкой:

— Да я не для себя, ваше величество. Но какой король без королевской охоты?

— Да, — сказал я саркастически, — вот щас остановимся и будем охотиться!

Альбрехт подошел, запыхавшись, услышал, сказал примирительно:

— Леди Боудеррия говорит дело. Вдруг возжелаете! Тут такие трофеи могут быть, другие короли помрут от зависти. Жаль, женщины дуры и ничего в благородных охотничьих трофеях не понимают… А то бы да, тоже можно попользоваться. Я имею в виду вниманием. Женским. Тут мне и вашего внимания хватает, ваше величество! Не знаю даже, куда от него прятаться…

Он умолк, из темноты выбежали филигоны, остановились, ослепленные, а мы молча, на боевые крики уже нет сил, ринулись в бой.

Факел остался только в руке Альбрехта, козлоногие ослеплены наполовину, ориентируются больше по запахам, но оно дает слишком смазанную картину, потому нередко наносили страшные удары в пустоту, а в ответ стальные мечи рубили головы, рассекали плечи, с треском вскрывали грудные клетки.