Онлайн книга «Жнецы страданий»
|
Обвела обозников, серых от пережитого ужаса, тяжелым взглядом и спросила: – Кто, Встрешник его раздери, поранился? Мужики растерянно смотрели друг на друга, когда шальная девка рявкнула так, что с деревьев снег посыпался: – Кто, сучьи выродки?! Волколаки на обережный круг без страха лезут, только если из него кровью пахнет. Кто? – Я… – выступил вперед один из сыновей купца. – Дак ведь… Договорить ему она не дала. Ударила так, что парень, который был на голову выше, опрокинулся, а свирепая ратница повернулась к хозяину обоза и, выплевывая слова, прохрипела: – За учиненные вою раны виру на вас налагаю. А ежели платить нечем, так мы ныне ж уедем, дальше добирайтесь, как хотите. Купец сомлел. А ведь он, откровенно говоря, поначалу хотел осадить нахальную девку, забывшую вежество. Облачения Осененного на ней еще не было, да и не опоясана, а хорохорится, как правдошная. Однако мужик вовремя вспомнил, как эта самая девка четверть оборота назад билась против Ходящих, и смолчал… С тех пор Лесана легко будила Дар. А воспитанную родителями почтительность и вовсе порастеряла, поняв, что иные люди ничего, кроме Силы, от нее – девки стриженой – не примут. Дурости людской пределов не было. В том она не раз убеждалась. Лесана снова усмехнулась, вспоминая давно минувшие дни, и помешала похлебку. За спиной раздались шаги. – Слизни?.. – Клесх застонал. – Неужто не доели до сих пор? Выученица пожала плечами. – У меня осталась горсточка. Последние… Мужчина злобно фыркнул и бросил к ногам стряпухи двух чирков. – Если у тебя там только крупа с грибами, ешь сама, – сказал он. – Я мяса вяленого бросила, – попыталась умаслить его Лесана. Наставник подобрел, улегся на войлок и закрыл глаза, подставляя лицо ласковому солнцу. Послушница смотрела на него, безмятежно развалившегося и блаженствующего, и захотела так же беззаботно вытянуться рядом, наслаждаясь запахами весны, теплым ветром, шумом деревьев над головой, ласковыми солнечными лучами… Но сердце томила кручина. – Клесх… Мужчина, не открывая глаз, сказал: – Опояшут – и сразу уедешь. – Что? – удивилась девушка. – Тебе не придется там жить. Получишь пояс, съездишь домой, повидаешься с родней. Ты же хотела. Она вздохнула. За годы их странствий уже привыкла, что крефф угадывает ее намерения раньше, чем она сама. – А потом? Я уеду, а ты останешься… В ее голосе была слышна тоска, которую так и не получилось скрыть. – Лесана, – он открыл глаза и посмотрел на нее внимательно и строго, – мы будем видеться. Изредка. Этого хватит. Она отвернулась к весело бурлящему над огнем котелку и горько кивнула. Наставник поднялся на ноги. Подошел, развернул девушку к себе. – Помнишь, ты как-то говорила, что однажды станешь сильнее и засадишь мне под ребра нож? Выученица отвела глаза. Помнила. Еще бы. Это было в первое лето их отъезда из Цитадели. Как же она тогда ненавидела Клесха! Они почти не разговаривали, а от его редких, но таких жалящих замечаний хотелось выть. Бывало, за день слова не скажет – и вдруг ожжет, как хлыстом. И жизнь не мила. А как таскал ее по сторожевым тройкам? То в один город заедут, то в другой, и он, как назло, – давай ее валять при местном ратоборце! Потом устанет, плюнет и уйдет отдыхать, а ей какой-нибудь урок задаст, да такой трудный, что под вечер она с ног валится. Или вложит в руки меч, к запястьям привяжет мешочки с песком и лениво гоняет палкой, как козу. Руки трясутся, пальцы разжимаются, а ему-то что, с обычным стружием! Как даст по плечу – она от боли воет. У него же один ответ: «Не зевай». Да еще и к целителю потом не отправит; мол, сама синяки свои своди, нечего занятому лекарю досаждать. Но самое поганое было, когда они двое ее гоняли, Клесх и ратник городской. Вот где мука! Два мужика здоровых против девки! Помнится, остановились они на седмицу в городке под названием Суйлеш. Ратоборцем там был крепкий мужик, роста невысокого, но силы предивной. Ох, донимали они ее!.. Тогда казалось, малой потачки не давали. Сейчас же вспоминала и понимала – жалели. Но об ту пору Лесана этого не замечала. И однажды отшвырнула меч, выхватила из-за пояса нож и кинулась на наставника. Повалила его наземь, приставила клинок к горлу, а рука ходуном ходит. Закричала в лицо: – Убью! Убью, гнида! Ты сейчас, может, и сильнее, но я заматерею – уже не отмахнешься! Думала, испугается. Но он смотрел спокойно, хотя по шее текла кровь, заползая под ворот рубахи. – Если заматереешь и не смогу отмахнуться, значит, крефф я неплохой. Сказал и смотрит. Она нож отшвырнула, сползла на землю и сжалась в комок. Плакать давно уже не умела, кричать стыдно было, а говорить и даже просто на ноги встать не могла. Клесх тогда поднял ее на руки и, как дите малое, в избу отнес. Сам раздел, уложил на лавку, укрыл одеялом. Она была словно деревянная. Ратоборец Суйлеша сказал в тот раз (она слышала сквозь полусон): – Строг ты с ней. – Жалеть буду – пропадет. Так что пусть уж лучше сейчас едва дышит, чем потом сгибнет. Девушке стало стыдно. Но обида на наставника все одно никуда не делась. И потом не раз еще хотелось убить скотину бессердечную. А теперь лежит на войлоке своем, нежится. И как подумаешь, что через месяц в разные стороны жизнь раскидает, так тошно, будто руку отрезают. Лесана молчала, думая, как ему растолковать это. Потом поняла, что глупо объяснять. Зачем? Все одно скоро жизнь и ее, и его изменится, говори – не говори. Ничего не выправишь. Но все равно сжималось сердце. Три года! Три. Каждый день вместе. Хранители знают, как же не хотелось возвращаться в эту треклятую Цитадель! Смех один – уезжать оттуда тяжко было, а вернуться еще тяжелее. Мало предстоящей неизвестности, так еще и подступят, не отпустят ведь. …Ели они в молчании, дуя на горячую похлебку. Лесана прятала улыбку, глядя на кислую физиономию креффа. Клесх был непривередлив, но грибы не любил – страсть. Наконец мужчина не выдержал. – Что? Выученица сделала изумленное лицо и посмотрела на него растерянно. – Ты всегда готовишь эту дрянь, когда хочешь почесать языком. – Сотрапезник ткнул в ее сторону ложкой. – Говори, что тебе от меня надо? Отчего я так страдаю, жуя этих слизней? – Скажи, почему ты против, чтобы я навестила родителей? – Против? – Клесх отставил миску. – Против? |