Книга Ночные сестры, страница 24 – Валентин Черных

Кирилл достал еще пятьдесят долларов.

— Сельская интеллигенция хоть и нищая, но любит не за деньги. — И Вера с сожалением посмотрела на Кирилла.

Когда дверь за Верой закрылась, Кирилл рухнул на постель. Ударил себя ладонью по лбу. Беззвучно выругался. Еще раз ударил. Кому и что он решил доказать? Если когда-то его обманула одна женщина, зачем подозревать остальных, к тому же — заочно?

Некоторое время он просто лежал, закрыв глаза. Потом заснул, и никаких снов ему в это утро не снилось.

* * *

Когда в кабинете зазвонил телефон, Вячеслав Германович вздрогнул. «Надо выпить успокоительного, — подумал он. — Последние дни нервы ни к черту. А все из-за этого Шнека, принесла же его нелегкая на мою голову».

Он потер левую сторону груди. Взял трубку. Хотел сесть в кресло, но остался стоять.

— Да-да. Шнек. Простите, его фамилия Шнек, а не Штек. Конечно, не имеет значения. У нас… А кто он? Вас понял… Ждем очередь на томограф. Спасибо. Настоятельно просят из Москвы? Хорошо. У нас есть транспорт. Спасибо. Сделаем все возможное!

Вячеслав Германович вытер вспотевший лоб. Нажал на кнопку звонка. В кабинет тут же зашла секретарша. Кладя под язык таблетку валидола. Вячеслав Германович сказал:

— Ларису Петровну ко мне, срочно.

Лариса заканчивала утренний обход. Делала назначения, выслушивала жалобы отдыхающих. Пожилые ветераны, даже поверх пижам цепляющие свои орденские колодки, молодцевато выпячивали грудь и трогательно заигрывали с красивой докторшей. Женщины, неизменно выделявшие Ларису Петровну из остального медперсонала санатория, с болячками сегодня не надоедали, потому что видели на всегда свежем, светящемся лице молодой докторши следы усталости. И еще с сочувствием отмечали, что взгляд у нее сегодня беспокойный, а под глазами лежат темные тени.

«Надо отпроситься и уйти пораньше. Что там Виталию одному сидеть в четырех стенах, со старой и малой. Да как бы мать чего лишнего ему не ляпнула по простоте душевной. Хотя что она может ляпнуть, когда я сама все ему рассказала. — Лариса вышла из последней палаты в коридор. Пошла в сторону кабинета главврача. — Пусть только попробует не отпустить. Вчера и так отгул мне сорвал».

Лариса еще не успела дойти до кабинета, как навстречу ей вылетела взволнованная секретарша.

— Вячеслав Германович вас срочно просит! Лариса с тоской подумала, что ничем хорошим такие утренние вызовы обычно не кончаются. А увидев осунувшееся лицо главврача, только утвердилась в своих подозрениях.

— Звонили из приемной вице-губернатора Кислюка. — Вячеслав Германович начал с места в карьер, даже забыл поздороваться. — Просили оказать всяческое содействие этому Шнеку.

Лариса села напротив главврача. Ни поддразнивать, ни злить Вячеслава Германовича ей сегодня не хотелось. Поинтересовалась:

— А Кислюк этого Шнека знает лично? Вячеслав Германович раздраженно передернул плечами.

— Не могу же я вице-губернатору задавать такие вопросы.

— Я бы задала, — и подумала: «Стоит ли прогибаться? Сегодня этот вице-губернатор, завтра — другой. Никакой спины не хватит».

— Вот когда будете на моем месте, тогда и будете задавать вопросы. — Если речь шла о начальстве, Вячеслав Германович фамильярного тона не признавал. — Кстати, — он подозрительно покосился на Ларису. — Этот Шнек грозился снять меня с работы и на мое место поставить вас.

— А какие еще преобразования этот Шнек собирается сделать в санатории?

— Убрать старшую медсестру и поставить на ее место Веру Брусничкину.

Лариса спокойно изучала лицо главврача.

— А это разумное предложение.

— Мотивируйте, — в голосе Вячеслава Германовича послышалась угроза.

— Вера — знающая, контактная, обучаемая еще, толковая, обязательная. С ней все бы работали с удовольствием. А Полина — хабалка и хамка.

В другой день Лариса, может, и не позволила бы себе такой откровенности с главным, но сегодня ей было решительно наплевать на всяческий политес.

В другой день и Вячеслав Германович, может, одернул бы молодую, красивую и явно зарвавшуюся докторшу. Но сегодня ссориться с Ларисой ему было совсем не с руки. Сегодня в его голосе зазвучали просительные нотки.

— Лариса, может быть, вы разговорите этого Шнека. Откуда у него информация по санаторию? Откуда у него данные о деловых качествах Веры? И откуда у него данные о моих интимных отношениях с Полиной? Это было десять лет назад. Он собирается сообщить об этом моей жене и ее мужу. Полина вчера прибегала, вся в слезах. — Лариса попыталась представить себе плачущую Полину. Получалось слабо. Скорее, заплакать готов был сам Вячеслав Германович. — Может быть, ему поручили устроить скандал, чтобы был повод освободить меня от работы? Скажите откровенно: вы хотите занять мое место?

— Откровенно? — Лариса помедлила с ответом. Не отказала себе в удовольствии понаблюдать, как на лице главврача отразилась вся гамма чувств, от испуга до возмущения.

— Не хочу. У меня дочь маленькая. Хочу больше бывать дома. Не мучайтесь сомнениями. Поговорите с этим Шнеком.

Вячеслав Германович, кажется, поверил. Стал говорить спокойнее.

— Лариса, как вы считаете, может ли перенесенная им травма повлиять на его умственные способности?

— Не мучайте себя, Вячеслав Германович. Просто поговорите с ним…

Главврач сидел за своим столом маленький, сжавшийся. «Шарик сдулся, — подумала Лариса. — Ничего, уедет этот Шнек, и ты опять расправишь крылья, как петух в своем курятнике».

— Удачи вам, Вячеслав Германович. А я можно домой пойду? У меня же гость. А сегодня еще ночное дежурство.

Главврач только рассеянно махнул рукой в знак согласия.

Лариса шла по коридору в сторону выхода. Постепенно шаги ее замедлялись. Наконец она развернулась и решительно направилась к палате Кирилла.

Когда Лариса, постучав, вошла, Кирилл поверх белой рубашки повязывал перед зеркалом галстук. Тот самый, от Армани.

— В поселок?

— А, рыжая, ну здравствуй! Да, в поселок. Сегодня меня ждут великие дела.

— И какие же, если не секрет?

— Сегодня Вера обещала устроить мне встречу с Любиным женихом.

— А что тебе надо от Тимура?

— Хочу ускорить процесс. Обидно, как такая замечательная во всех отношениях девушка страдает.

— Деньги за показ по-прежнему даешь?

Кирилл покачал головой. Ответил не совсем понятно:

— Да, с деньгами я погорячился. Глупость вышла с этими деньгами.

Лариса прошла в палату. Села в кресло.

— Ну что, вспомнил, где мы с тобой виделись?

— Еще не вспомнил, но уже вошел в процесс воспоминаний. Слушай, рыжая, ты хочешь стать главным врачом? Я тут уже подал эту мысль вашему обмылку пузатому.