Онлайн книга «Черный театр лилипутов»
|
Народные артисты, как саранча, как смерч, проносились по детским садикам, и после них заведующие вообще отказывались разговаривать с администраторами филармоний. Я продолжал смотреть на самозванцев, когда они уже вместе с детьми начали скандировать: — Уточки заквакали… — Ква, ква, ква! — хором орал детский садик вместе с воспитателями. — Ква, ква, ква! — прыгал звездочет, изображая лягушку. «Надо пресекать, — подумал я, — иначе сорвут гастроли». Я позвонил в милицию и заорал: — Вы что там, спите, что ли? Детский садик «Ах, Мальвину» грабят, а вы даже рогом не шевелите! Совсем и своей Мухоморовке бдительность потеряли! Срочно выезжайте и проверьте документы на право проведения спектаклей у самозванцев. Я стоял за углом и смотрел, как к месту ограбления подъехала милицейская машина. «Ква, ква» — передразнил я звездочета, когда их вместе с композитором сажали в машину. Пролетел первый день заделки. Несколько раз просыпался ночью от оглушительной пустоты в желудке. «А если Левшин не приедет? Господи, хоть бы кто усыновил на пару дней… ведь помру…» Но я выживал, с трудом и мучительно. Воровал хлеб в школьных столовых, и когда школьники на перемене кричали мне: «Здравствуйте, дядя Мойдодыр!», я подходил к ним и спрашивал елейным голосом: «Ну как, вкусный пирожок? Хочешь фокус покажу? Сейчас пирожок подпрыгнет и без всяких веревочек, лесочек — исчезнет!» Они наперебой совали мне бутерброды и ватрушки, которые тут же под оглушительный хохот бесследно исчезали в моем чреве. — Еще, еще! — прыгали вокруг меня откормленные дети. — А мой? — Давай твой! — выхватывал я ветчину. Утром кое-как перебивался в школе, а днем вопил в детском садике дурным голосом: — Как вкусно пахнет! Детство вспомнить, что ли? Дайте-ка манной каши единственному в мире черному администратору. В мухоморовской гостинице «Медовый месяц» вечерами я устраивал пиршества. Раскладывал на столе украденные в школе корки хлеба, солил и запивал водой из крана. «А Боря сейчас супчик из черепашьих хвостов берляет, — ломал я зубы об огрызок коржика. — Министр наводнений и землетрясений… такого друга потерял. Эх, горяченького бы…» * * * Детские садики для любого администратора — это изюминка, если до тебя еще не обгрызли. Никаких проблем с заделкой в портовом городе Мухоморовке у меня не возникло, если, конечно, не считать интернатов, из которых выбить наличные деньги… все равно что продать зимой тележку снега. Когда я зашел в интернат, мне вдруг вспомнились гастроли в Иркутске. Такое же старое массивное здание, вместо окон — бойницы, стены, поросшие мхом… — Интернат… — только успел прочитать, как из двери вышел пожилой, представительный, хорошо одетый мужчина и внимательно посмотрел на меня строгим взглядом. — Извините, директор у себя? — спросил я его от «фонаря». — Слушаю вас, — ответил он. — Что вы хотели? Через несколько минут директор угорал от смеха. — Ой! — бился он головой об стену. — Ой, не могу! Прыг… и полетел! — Да-да! — кривлялся я, размахивая руками. — Именно так, прыг-прыг — и без всяких там проволочек, ниточек… — Ой, не могу! — рыдал директор. — Да ведь у нас же… — Ничего! — трещал я. — У кого нет денег, может пройти без билета, идем навстречу! — Да ведь у меня же… — стонал он, не в силах выговорить, что у него. — Ой, без лесочек… ну все, больше не могу… прыг-прыг! — И веревочек, проволочек, ниточек! — добивал я директора. Я так и оставил его, изнемогающего от смеха, пытавшегося мне что-то объяснить, с билетами в руках. Вскоре я наткнулся еще на один интернат. — Вы понимаете, в чем дело, — начала мне объяснять молодая женщина с воспаленными розовыми глазами и глубокими морщинами на детском застенчивом лице. — У нас ведь не простые дети… — Аннушка Потапов«а! — тут же прерывал я директора этого интерната. — У кого нет денег, идем на уступ — и один-два человека могут пройти без билета. — Они что, по рублю? Видите ли… — Ничего! Все будет как в сказке! Прыг — и полетел! Мне некогда было выслушивать ее печальные рассказы, которых я наслушался на всю оставшуюся жизнь не дав Аннушке рассказать что-то очень важное, оставил билеты и уже летел дальше в поисках зрителей. Когда же на один спектакль пришли два приглашенных мной интерната, Закулисный чуть не спрыгнул с ума. «Мойдодыровцы», оцепенев от страха, таращили глаза на приближавшуюся толпу древних, беспомощных стариков и старушек. Человек пять везли на инвалидных колясках, другим помогали идти нянечки, остальные шли, поддерживая друг друга. — Они что, идут сюда умирать?! — схватился за голову Закулисный. — Или это массовое самоубийство? Кого пригласил этот болван? Интернатовцы остановились возле афиши, и до ушей «мойдодыровцев» донеслось: — Надо же — Мойдодыр… — До чего додумались… — Что ж вы хотите, прогресс! — В демократию играют. — Но от веревочек все-таки отказались. Директор, возглавлявший необычное шествие могикан, восторженно кричал: — Сейчас сами увидите! Вот прямо — прыг… и полетел! — замахал он руками, как воробей. — Еще Мойдодыр должен полететь, там все будет летать, это «черный кабинет» самого Смоктуновского! А попрошу администратора — и вы будете летать в «черном кабинете»! При слове «черный кабинет» старички притихли и с боязнью посмотрели на дышащего здоровьем директора. — Скоро все разлетимся, — протянул кто-то робко. — Я, наверно, не пойду, — пискнул другой жалостливо. — Да… — поддержала его старушка. — Если б «черного кабинета» не было, а то просто ужас. — Маркел Купидонович, а без кабинета никак нельзя посмотреть? — зашептались интернатовцы, крестясь. — Разговорчики! — прикрикнул Маркел Купидонович. — Оплачено государством, все за мной! Старички, как мышки, тихо и безропотно прошмыгнули в зал мимо ополоумевшего Закулисного и затихли. Кто был в колясках, тех расположили в проходах. Женек убежал на сцену и из-за занавеса выглядывал, не понимая, что же это творится. — Вот это интернат! — подбегал он к Горе. — Петякантроп, ты только посмотри, кого Евгеша на спектакль пригласил! — За Петякантропа — расплющу! — шипел Петя. — Вижу, что не детский садик. Закулисного чуть не вырвало, когда он увидел следующий интернат. — Петя! Петя! — завопил он. — Что это за люди? — У нас необычные дети, — подошла Аннушка Потаповна к Елене Дмитриевне, которая, вцепившись в стол, с ужасом в глазах глядела на стоящих перед афишей детей. — Я уже говорила вашему администратору, но он как на иголках, отдал билеты, даже не выслушав. |