Книга Берлинский блюз, страница 41 – Свен Регенер

– Я был там однажды, – сказал Карл, взяв напильник, и начал обрабатывать кусок металла, производя душераздирающий звук. – Там так же интересно, как в Шпандау [21] в воскресенье.

– А ты был в Шпандау?

– Конечно нет! Но я и без того знаю, как там обстоят дела в воскресенье. Точно так же, как на Востоке. Я ездил туда с твоим братом, незадолго до того, как ты сюда приехал. Кстати, как у него дела?

– Не знаю. Последнее, что я слышал, – это то, что с искусством дело не заладилось. Он говорит, что немцы в Нью-Йорке больше не котируются, он уже задумывался над тем, не начать ли все сначала в качестве голландца.

– Но он же был таким крутым.

– Вроде был. Своя галерея со всеми прибамбасами.

– Галерея в Нью-Йорке, – это же круто. Хреново, если все закончилось.

– Ну да.

– И на что он сейчас живет?

– Работает слесарем или жестянщиком, что-то вроде того.

– Слесарем? – испуганно переспросил Карл. – Слесарем? Я не верю! Твой брат – слесарь?

– По-моему, скорее жестянщик, – сказал господин Леман. – Сваривает трубы, он же это умеет. Они там не такие принципиальные.

– Господин Леман! – Карл широким жестом швырнул напильник в угол. – Ты вообще понимаешь, что ты говоришь? Твой брат! Слесарь! Для меня он всегда был самым великим.

– Он сказал, что все не так уж плохо, – сказал господин Леман. – Кажется, он прилично зарабатывает.

– Франк! – Карл взял господина Лемана за плечи и трагично посмотрел ему в глаза.

Он слишком драматизирует, подумал господин Леман. Глаза у его лучшего друга были совершенно красные. Кроме того, от него так пронзительно пахло, будто он не мылся уже несколько дней. Он слишком много работает, подумал господин Леман.

– Франк! – повторил Карл. – Твой брат – один из величайших художников в мире. Я искренне так считаю. И если одному из величайших художников в мире приходится работать слесарем, чтобы заработать себе на жизнь, то это одна из самых ужасных вещей, которые я когда-либо слышал.

– Да ну, он наверняка еще что-то создаст, – попытался помочь другу господин Леман. – Он же не круглые сутки работает. Они там не такие принципиальные. Зато он теперь много рисует.

– Рисует? Твой брат?

– Кажется, да. Маслом, все как полагается. Но в основном так, для развлечения.

– Рисует? Для развлечения? – Карл затряс головой.

– Да что ты так волнуешься? У тебя-то, кажется, скоро выставка в Шарлоттенбурге, наверное, неплохо заработаешь, так в чем же проблема?

– Я говорю о твоем брате, господин Леман.

– Ну да, – сказал господин Леман, который вдруг остро почувствовал, что соскучился по своему брату. Все было бы намного лучше, если бы брат был здесь, подумал он, хотя сам не знал почему. – Надо бы как-нибудь позвонить ему. Может быть, у него уже все снова наладилось.

– Рисует! Маслом! Наверное, я сошел с ума.

– А что тут такого?

– Твой брат – величайший современный художник, работающий с объектами. Без дураков. Помнишь ту историю, когда я опрокинул одну его штуковину?

– Меня там не было. Я приехал в Берлин вскоре после этого.

– Да, точно. – Карл достал еще два пива и открыл их. – Это было на той выставке на Адмиралштрассе, в той странной галерее. Эта штука стояла на бетонном блоке без всякого специального крепления. И как-то раз мы все напились и я ее случайно опрокинул. Она стоила пять тысяч марок, на ней прямо ценник висел. Он тогда как раз начал раскручиваться. Пять штук! И я ее опрокинул. Все вдребезги. Пять тысяч. И я спросил его, должен ли я ему теперь пять тысяч. И плюс сама вещь, она была просто отличная. Просто класс! А он просто ответил: фигня, сделаю что-нибудь другое. И в этом был весь твой брат.

– Да, он был классный, – согласился господин Леман.

– «Классный» не то слово. И такой человек сваривает теперь трубы в Нью-Йорке?!

– Да может быть, ему это нравится, – сказал господин Леман. – Я думаю, если он по-настоящему крутой, то он не будет переживать из-за такой фигни. По крайней мере он довольно весело мне об этом рассказывал. Он сказал еще, что если уж будет выдавать себя за голландца, то начнет малевать натюрморты в полстены. – Он засмеялся. Карл – нет.

– Это очень печальная история, господин Леман.

– Не знаю, – сказал господин Леман. – Может быть, для тебя она печальнее, чем для моего брата.

– Почему это?

– Не знаю, просто мне так кажется. Я удивлен, что ты так разволновался.

– Сейчас я покажу тебе кое-что! – Его лучший друг Карл подошел к верстаку, схватил обеими руками стоящий на нем артефакт из металлолома и сбросил его на пол. Тот развалился на множество частей. – Я работал над ним два дня. Но он никому не нужен.

– Да почему же?

– Потому что это дерьмо! И это тоже! – Его лучший друг Карл подошел к стоящему на полу объекту и пнул его ногой так, что тот опрокинулся. Затем он повернулся к господину Леману и посмотрел на него с таким выражением лица, будто был готов сию минуту расплакаться.

– Все, хватит, прекрати немедленно! – закричал господин Леман, который вдруг ужасно перепугался. – Что за бред! Что за чушь ты несешь! Это же полный бред! – Он подошел к Карлу и схватил его за руку.

– Господин Леман, послушай, что я тебе скажу. Когда твой брат сваривает две отопительные трубы, или что он там сваривает, это стоит гораздо больше, чем все это дерьмо.

– Да успокойся ты! – Господину Леману был невыносим этот ужасный пафос, и плачущие нотки в голосе его друга действовали ему на нервы. Это не тот Карл, которого я знаю, подумал он. – У тебя просто нервы на пределе, – сказал он. – Тебе нужно просто как следует выспаться, или поесть, или потрахаться, или что-нибудь в этом духе. Все твои предметы – просто супер.

– Да что ты в этом понимаешь! Откуда тебе знать?

– Конечно, я ничего не понимаю. Но ты ведь тоже ничего не понимаешь. Как ты можешь сам судить о своих работах? У тебя отсутствует необходимая дистанция. Оставь все как есть и забудь об этом на пару дней. К тому же нам уже пора выходить.

– Куда?

– На работу, придурок! Сегодня наша смена в «Обвале». Да, и твоя тоже. Так что подумай лучше об этом. Иногда мне кажется, что Эрвин прав, что беспокоится насчет тебя.

– Он так сказал?

– Да.

– Лучше бы побеспокоился о своей печени. – Внезапно с Карла слетело все напряжение, он приобрел беспечный вид. – У нас смена в «Обвале»?

Господин Леман вздохнул:

– Да, в «Обвале».

– Я совсем про это забыл.