Онлайн книга «Пятница, тринадцатое»
|
Но я не стала ему отвечать — общаться с Голубцом как-то не хотелось. В номере я снова постаралась вздремнуть, но ничего не вышло. Даю голову на отсечение — в коридоре второго этажа стреляли! Уж этот-то звук знаком мне как никакой другой: в спецподразделении «Сигма», куда нас посылали на практику каждое лето во время обучения в разведшколе, стрельбы проходили чуть ли не каждый день, и еще пару лет назад я могла по звуку определить марку оружия. Что касается этого выстрела, то, кажется, стреляли из «ТТ». Черт, а ведь даже на лестничной площадке чувствовался запашок пороха! Ну уж нет, я этого дела так не оставлю! Пусть кто хочет винит во всем тугую пружину входной двери — меня не переубедишь! Я резко поднялась с кровати и в самом боевом настроении вышла из своего номера. Спустившись на второй этаж, я начала неторопливо прохаживаться по коридору, внимательно осматривая стены и потолки. На четвертом проходе мои шатания увенчались успехом — я нашла след от пули. Крохотная дырочка на двери номера Волковых — слева на косяке. Едва заметный след, который, возможно, не бросился бы в глаза, если бы не облетевшая вокруг штукатурка. Я подошла к двери и прислонилась к косяку. След располагался на уровне головы. Если стреляли прицельно, то вполне могли бы положить на месте Милену или Сему. Интересно, кому это понадобилось обстреливать Волковых? Я не спешила уходить из коридора второго этажа. Подойдя к распахнутому окну, я закурила, прислонившись спиной к подоконнику. Слегка вытянув вперед шею, я заметила, что окно в спальне Капустиных слегка приоткрыто. Там шел какой-то тихий, но напряженный диалог. Я навострила уши, пытаясь расслышать хоть единое словечко. И мне это удалось. — Мерзавец, — донесся до меня приглушенный голос Капустина. — Прибил бы своими руками. Да и ты хороша, голубушка. — Я? — возмущенно откликнулась Дора. — Да я без твоего слова и шагу ступить не могу! Ты сам все решал, когда мы выбирали… К сожалению, они перешли в гостиную, и больше от их разговора мне ничего не обломилось. Я медленно спустилась в бар и, заказав себе немного портера, стала смаковать темное горькое пиво, вяло размышляя о превратностях жизни и о том, как может сложиться у меня эта осень. Где-то минут через пятнадцать я поймала себя на мысли — а чего это я думаю о работе во время столь желанного отпуска? Разве ты не помнишь, Женя, с каким вожделением ты собирала вещи, предвкушая отдых? Как кляла на чем свет стоит и город, и дом, и работу? Как хотела сменить обстановку? «Конечно, помню. Ведь это было всего несколько дней назад», — ответила я сама себе. — Тогда в чем же проблема? — усмехнулась я. — Зачем что-то загадывать? — Вы что-то сказали? — подскочил ко мне бармен. — Еще пива? — Нет-нет, спасибо, — торопливо ответила я. — Так, болтаю сама с собой. — А-а, — протянул тот. — Что ж, всегда приятно побеседовать с умным человеком. Остаток пива я допивала медленно, смакуя каждый глоток. Для меня теперь яснее ясного было, что отдыхать мне просто надоело. Да-да, хотелось снова приняться за работу — встречаться с клиентами, разруливать их проблемы, а вечером смотреть по видику очередной боевик. — Просто идиллия, — пробормотала я себе под нос. — Живи — не хочу. Мои размышления прервал Максим Капустин, спускавшийся по лестнице на первый этаж. Завидев меня, он слегка смутился, но тут же взял себя в руки. Подойдя к бару, Капустин заказал рюмочку перно и, прополоскав горло микроскопической дозой анисовой водки, осведомился у бармена, кивнув на дверь номера Шмакова: — Наш профессор у себя? — Вроде не выходил, — ответил ему человек за стойкой. — Ну да, ведь у него же сейчас эта… как ее… в общем, томная дама с третьего этажа. Я поняла, что бармен имеет в виду Антонину Платоновну, и решила заказать себе вторую порцию пива — меня начинало одолевать любопытство, хотелось разобраться в сложных взаимоотношениях между постояльцами первого корпуса. Хотя я тут же осадила себя и мысленно прочитала себе нотацию: «Женя Охотникова! Ты опускаешься с каждым днем все ниже и ниже! Неужели ты не видишь, как медленно, но верно тебя засасывает трясина так называемого „отдыха“? Тебя уже начинает интересовать интимная жизнь твоих соседей! Дальше некуда!» И вправду пора домой. Вряд ли я протяну тут до конца срока. Хотя… как знать, вдруг мое настроение вскоре снова изменится? — Похоже, Антонина и профессор нашли общий язык, — словно прочитал мои мысли Максим. — Разница в возрасте, конечно… — Иногда это даже помогает, — лениво ответила я. — Придает особое очарование. — Вы полагаете? — с интересом посмотрел на меня Максим. — Не знаю, не приходилось пройти через такой своеобразный опыт. — Мне тоже, — пожала я плечами. — Но некоторым нравится… Наш вялотекущий разговор прервало появление Милены, которая вошла в корпус, с трудом придерживая дверь. В руках у нее был пакет с яблоками. — У себя Данилыч? — запыхавшись, спросила она у бармена. — Он что, министр, что ли, какой, что я вам докладывать обязан? — беззлобно огрызнулся мужик за стойкой. — Становитесь в очередь! В этот момент дверь номера Шмакова открылась, и оттуда выплыла Антонина Платоновна. Мило улыбнувшись нам, она присела на табурет рядом с Капустиным. Тот раздраженно проводил взглядом Милену, которая обрадованно закудахтала и впорхнула к Шмакову в еще не закрытую дверь. Между Меньшиковой и Максимом завязался странный разговор. Они сидели рядом на табуретках, их локти соприкасались, и никто из них не подумал отодвинуться. Я пристроилась чуть в отдалении, неторопливо глуша свое пивко и закрыв глаза, чтобы лучше слышать их беседу. Говорили они как люди, давным-давно знающие друг друга, используя умолчания и недоговоренные фразы — значит, понимали все с полуслова. — Как успехи? — Более-менее, — ответила Меньшикова. Ее голос странно изменился — в нем появились новые нотки, чуть более теплые и человеческие. — Выпьешь? — Можно. — Порцию коньяка! — заказал Капустин, обернувшись к бармену. — Помнишь мои вкусы? — Честно говоря, нет. — А ведь прошло… — Да-да, можешь не считать. Какая, в сущности, разница. Я меряю время по качеству. — Мы могли бы снова… |