Онлайн книга «Пятница, тринадцатое»
|
— Неактуально. — Твоя жена симпатичная. — Угу. — Не знаю, стоит ли говорить… — замялась Антонина. — В общем… — Стоит — не в буквальном смысле, надеюсь, — усмехнулся Максим. — Как знать… — Тогда лучше не говори. — Но тебе надо знать. В общем, может быть, тебя это расстроит… — Вряд ли, — хитро посмотрел на нее Максим. — Ну так что у тебя? — Она и Артем… — Да? — Представь себе! — оживилась Антонина. — Я отвечаю за эту информацию. Максим молчал, допивая свое перно. Потом заказал оранжад со льдом. — Ты удручен? — Скорее удивлен. — Я понимаю… — Вряд ли, — покачал головой Максим. — Можно сказать, приятно удивлен. — Вот как? — Конечно. Новые перспективы… — загадочно произнес Капустин. — Не понимаю… — Я и говорил, что не поймешь, — снова улыбнулся Капустин. — Знаешь что, ты не вникай, ладно? Займись лучше профессором. — Я и так… — Ну так удачи тебе! — Максим спрыгнул с табурета, увидев, что Милена выходит из номера и прощается на пороге со Шмаковым. — Вы что, тоже ко мне? — спросил его Алексей Данилович недовольным голосом. — Я на минутку, если позволите, — настойчиво произнес Капустин. — А нельзя ли отложить наш разговор? — попросил Шмаков. — Я неважно себя чувствую, да и подустал уже за сегодня. При этом он, стараясь не встречаться глазами с Меньшиковой, бросил недовольный взгляд на Милену, которая явно утомила профессора. — Это очень важно, — настаивал Максим. — Я не отниму у вас много времени. — Проходите, — обреченно вздохнул профессор, пропуская гостя вперед. Некоторое время из номера Шмакова не доносилось ни звука. И вдруг тишину прорезал донельзя испуганный голос профессора: — Что?! Да вы понимаете, что это значит?! Да я ведь могу… — Да-да, разумеется, — донесся до меня уговаривающий голос Максима. — Я все понимаю. Только не надо так громко говорить, нас могут услышать. Меньшикова, согревшая в ладонях коньяк, медленно выпила свой «one drink» и нехотя сползла с табуретки. Уходя, она оглянулась: — Запишите алкоголь на счет господина Капустина, — попросила она бармена. — Уже! — радостно ответил ей тот. — Можете не беспокоиться. — А я и не беспокоюсь, — пожала плечами Меньшикова и стала подниматься по лестнице. И еще один человек в этот день нанес визит профессору. Уже перед самым ужином Дора Капустина ненадолго появилась в столовой. Она подошла к стойке бара и заказала себе кофе. Пока она пила «арабику», ее сумка чуть не свалилась с табуретки, куда она ее взгромоздила. Я ухватила сумочку в падении и едва не ойкнула от неожиданности — она оказалась чересчур тяжелой. Ловя сумочку, я слегка стукнула ею о дубовую стойку бара — раздался тупой металлический звук. — Спасибо, — спохватилась Дора, спешно допивая свой кофе. — Какая я неловкая! Она подхватила сумочку под мышку и прошла в номер к Шмакову, где пробыла минут пять. «Что же могло помещаться в сумочке?» — думала я, ожидая ее возвращения. То, что обычно лежит в сумочке его дамы, известно каждому мужчине: помада, тени, сигареты, если дама курит, и разнообразное мелкое барахло, ни сосчитать, ни систематизировать которое невозможно. В любом случае сумочка столько не весит. Если не положить в нее пистолет. Зачем же Дора шла к профессору с оружием? Любопытно, услышим ли мы выстрел? Я начала фантазировать. А вдруг благообразный пожилой профессор на самом деле — серийный маньяк и в свое время пришил кого-нибудь из ее знакомых? Или, например, Шмакова «заказали», и Дора сейчас приведет приговор в исполнение, затем исчезнет из санатория и, получив гонорар, скроется за границей, где-нибудь на островах Эгейского моря? Или они вместе с профессором что-то замышляют? Например, ограбление банка! Пока я лениво строила воздушные замки, рисуя картины одну невероятнее другой, время тихо подползало к ужину, и я вернулась к себе в номер, чтобы переодеться перед выходом в столовую. * * * А за ужином число вкушающих пищу едва не увеличилось еще на одну персону. Впрочем, Славик отсутствовал — очевидно, был наказан за безобразное поведение и находился, так сказать, «под домашним арестом» — еду ему теперь приносили в комнату, и больше я ни разу его не видела рядом со взрослыми. Вячика-Славика Капустина едва не сменил Егор. Прыткий джентльмен сделал еще одну попытку внедриться в число обитателей привилегированного корпуса и стать накоротке кое с кем из них. Егор появился на веранде минут за пятнадцать до начала ужина. Он был одет довольно пристойно, но, как обычно, весьма подшофе. Увидев эту личность, появившуюся в столовой после уже традиционного громкого хлопка двери, Меньшикова не смогла сдержать вздоха отчаяния — опять ей придется выдерживать его натиск! — Привет честной компании! — приветствовал нас Егор. — Примете к себе?! Никто ему не ответил. Отнюдь не обескураженный таким прохладным приемом, Егор прошел сразу же к бару и как ни в чем не бывало уселся на табурет за стойкой и потребовал себе водки. — А вы из какого корпуса? — на всякий случай осведомился бармен. — А из этого! — весело ответил ему Егор и повернулся к жильцам, чтобы посмотреть на их реакцию. — Теперь я тут жить буду. — То есть как? — первым нарушил молчание майор. — В каком это смысле? — В прямом, — заявил Егор, гордо подняв голову. — Договорился с дирекцией, переезжаю. Чемоданы щас принесут. Какой номер у вас свободный? — Доплатил, что ли? — с интересом посмотрел на него бармен. — А что, правильно! Тут очень даже неплохо, кругом комфорт. — Во-во! — согласился с ним Егор. — На свои гуляю. А разве нельзя? — Да пожалуйста! — радостно проронил бармен, наливая ему водки. Мужчина за стойкой — забавно, но мне даже ни разу не пришло в голову поинтересоваться, как его зовут, так до сих пор и не знаю, — не скрывал своего приподнятого настроения. Еще бы! Такой постоялец, как Егор, да еще и при деньгах, обещал периодическое выпадение на бармена дождя из чаевых. Ну и, конечно, вряд ли человек в сильном подпитии будет уточнять — сто тридцать или сто пятьдесят граммов огненной влаги плеснули ему в рюмку. |