Книга Между строк, страница 33 – Ирина Васильчикова

— Коллектив велел поставить тебя на ноги. Мы не можем в такой ответственный момент лишиться столь ценного работника.

— Спасибо, друг.

— Завсегда пожалуйста. Твое здоровье!

Потом он решил перевести меня на усиленное питание.

— Сухомятка — это не совсем то, что тебе нужно. Сейчас что-нибудь изображу. Как у тебя плита включается?

Я задумалась. Такие вопросы были для меня сегодня посложнее теологических споров.

— Ты чего? — Димка настороженно наблюдал за мной. Очевидно, его напряг мой ступор.

— Забыла. Помню, что у мамы в другую сторону. А в какую именно — не помню.

— Как у тебя все запущено! Вот что, подруга, так не пойдет.

В конце концов Димка разобрался с плитой, и на столе дымились овощное рагу и рыба. Я сказала что-то вроде: талантливый человек талантлив во всем. Банально, но это правда.

Через полтора часа, забрав текст и фотографии, Димка уехал.

Три дня я не появлялась в редакции, борясь со злобной вирусиной. И я ее одолела.

Наша редакционная комната мало чем отличалась от других — обычная офисная мебель, шкаф для одежды, стеллаж для бумаг и подшивок, компьютеры, телефоны. Мы разнообразили ее афишами тех мероприятий, на которых довелось побывать, и плакатами с автографами друзей-артистов. На окне стояли алоэ, чахлая герань и два забытых всеми кактуса. Несмотря на отсутствие ухода, растения выжили и даже иногда радовали цветами. В том числе и кактусы. На двери, со стороны коридора, было повешено отпечатанное на принтере объявление: «ГОВОРИ КРАТКО. ТРЕБУЙ МАЛО. УХОДИ БЫСТРО».

— Всем привет! Как дела? — поприветствовала я коллег.

— Смотрите, кто пришел! Да все по-прежнему. Сегодня вышел твой несравненный Морозов. Кстати, он тебя обыскался. Вчера весь вечер звонил. Спрашивал твой домашний телефон, но я не открыл ему эту страшную тайну, — ответил Димка. Макс лишь кивнул. Он, как всегда, сидел, уткнувшись в компьютер.

— А мог бы.

— Что значит «мог бы»? Я тут оборону держал, что только не придумывал.

— Ладно, Дим, не заводись. Все нормально.

— Я как лучше хотел.

— Ты все сделал правильно.

— Вот что значит женщина. Пойди узнай, что ей надо.

— Я на верстку загляну. Потом к Алине. Если кто будет искать…

— Всех на пейджер!

— Правильно, Макс.

Вернувшись, я застала Димку и Макса притихшими и удивленно-озадаченными.

— Там тебе презент. Курьер принес.

— Где?

— На столе.

На столе лежал букет. Большой и красивый. Сомнений быть не могло — это от Морозова. Я стала соображать, во что бы поставить цветы. Тут зазвонил телефон.

— Куда же ты пропала?

А вот и он, легок на помине.

— Были дела. Да и приболела немного.

— Что-то серьезное?

— Нет. Все нормально. Обычная простуда. Вот вернулась к полноценной жизни.

— Я пытался тебя разыскать, но мне ни в какую не хотели давать твой домашний телефон. А на пейджер я звонить не стал.

— Наверное, это к лучшему. Просто мне было ни до кого. Извини.

— Ничего. Все нормально. Может, увидимся сегодня-завтра?

— Давай созвонимся ближе к вечеру. Тогда я смогу сказать по этому поводу что-нибудь вразумительное. Хотя сегодня вряд ли — работы много.

— Хорошо. Пока.

— Пока.

Тут Димка «встал в оборону». Я никак не могла сначала понять, почему он невзлюбил Морозова. И у него, как потом выяснилось, были на то основания.

— Что, и тебя охмурил?

— Что значит «охмурил»? Нормальные человеческие отношения. Дим, а ты не ревнуешь? Что ты так завелся-то?

— А если и так?

— А как же Светка?

— При чем здесь Светка?

— Как это «при чем»? Не успели пожениться, а ты уже по сторонам глядишь.

— Я тебя знаю семь лет. Все эти годы мы вместе проводили времени больше, чем в семье. Мы же знаем друг друга, как самих себя. И я просто не хочу, чтобы ты стала очередной пассией этого ловеласа. Он же окрутил тебя. Элементарно. А ты, как девчонка, купилась. Цветы, кабаки, красивые слова, влажный взгляд… А ему просто в очередной раз надо поупражняться.

— А если ты ошибаешься?

— Сколько раз вы общались?

— Допустим, два.

— Ага, и три по телефону. Ты еще скажи, что это любовь.

— Пока не знаю. Но возможно, это и так.

— Перестань.

— Слушай, а чего ты так разнервничался? Если я и ошибаюсь и это — очередной «эпизод», тебе-то что?

— Мне сложно это объяснить. Понимаешь, Светка — жена. А ты… подруга, коллега, родственная душа. Я даже не могу найти определения. Просто мы — люди одной крови. И то, что я — мужчина, а ты — женщина, роли не играет. Я ведь улавливаю малейшие нюансы твоего настроения, как и ты моего. Мы существуем в одной плоскости. Мы — больше, чем друзья. Я переживаю за тебя и хочу, чтобы все у тебя было хорошо.

— Спасибо, Дим. Да, надо было заболеть на три дня, чтобы узнать все, что ты обо мне думал все эти годы. Спасибо за откровенность, но моя личная жизнь — это моя головная боль. Извини.

— Конечно, это твое дело. Просто со стороны виднее. Ты ослеплена своим счастьем и каких-то вещей можешь не замечать.

— Ладно, хватит вам спорить. Пойдем обедать.

— Тебе, Макс, только бы поесть.

— А я в чужую жизнь не лезу. Принципиально.

Я вообще иногда не понимала, как Макса занесло в журналистику. Спокойный, неторопливый, немногословный. Казалось, что его интересуют только еда, компьютеры и музыка. Об этом он мог говорить часами! Правда, только с теми, кого знает. Среди новых людей Макс предпочитал оставаться слушателем. И при всем при этом материалы он писал просто гениальные. Он никогда не создавал видимость работы. Войдя в комнату, его можно было просто не заметить. Но работу свою он знал и всегда делал качественно и в срок. Зато если мы с Димкой «сцеплялись языками» — мама не горюй! Со стороны, возможно, это выглядело впечатляюще. Но мы-то знали, что это просто выброс энергии, что все это не со зла. И никто никогда не держал друг на друга обиду. Просто так складывались наши отношения. Макс обычно молча наблюдал за этими баталиями, изредка вставляя реплики. Порой достаточно меткие. Но в общем, не лез. У него был свой преданный друг — компьютер. И похоже, стабильный виртуальный мир был ему ближе, чем наши непонятные, казалось, ничем не обоснованные взбрыки. Так продолжалось изо дня в день три года. А с Димкой мы знали друг друга еще по работе в другой редакции. Он, собственно, меня и переманил, как только обосновался на новом месте.