Книга На прибрежье Гитчи-Гюми, страница 41 – Тама Яновиц

– Где ты видишь овощи?

– В правой верхней колонке. – Я зачитала вслух: – «Овощные гарниры: пюре по-домашнему, печеный картофель по-айдахски, картофель-фри, немецкий картофельный салат, жареные луковые кольца, кукуруза отварная».

– Не пойми меня неправильно, но мне было бы спокойнее, если бы ты не представляла меня как лорда, – сказал Саймон.

– Бог ты мой! Ты что, наврал, что ты лорд?

– Нет, что ты. Просто меня это смущает.

– Можешь не смущаться! – заявила я. – Знаешь, у меня тоже были богатые родственники. Дедушка по материнской линии. Только он от нас отказался. Впрочем, если он умрет, мы, возможно, все унаследуем.

– А как твой дед разбогател?

– Он выкрал патент на производство вазелина. Это было незадолго до Второй мировой. Во время войны вазелин использовали для смазки оружия. А после – в косметической промышленности. С моей матерью он разругался. Я его никогда не видела.

Элен вернулась с виски-сауэр и мартини. В нем плавало несколько грибков.

– Не знаю уж, как получилось, – сказала она. – Смешала как умею. Вы выбрали, что будете есть?

– Мне, пожалуйста, фирменный стейк «Рампер-нугиз», – сказала я. – А на гарнир – пюре и картошку-фри.

– Два вида картофеля, Мод? – удивилась Элен.

– Ну, хорошо, – сказала я. – Пюре и кукурузу.

– Скажите, а зеленых овощей у вас нет? – спросил Саймон.

– Зеленых? – переспросила Элен. – То есть зеленого цвета?

– Да.

– Каких, например?

– Да любых. Куржетт, манж-ту.

Элен сосредоточенно насупилась.

– Я вас не вполне понимаю.

– Ну, – занервничал Саймон, – не обязательно зеленого цвета, просто другие овощи. Например, обержин, флажоле.

Элен взглянула на меня.

– Ты понимаешь, о чем он?

– По-моему, это словечки из жаргона садомазохистов.

– Мне такие разговоры не нравятся, – сказала Элен.

– Скажите, а ваш повар может приготовить патиссоны или брюкву? Ну хоть кольраби…

– Никогда ни о чем подобном не слыхивала. Вы видели в меню жареные луковые кольца?

– To, чего бы мне хотелось, имеет зеленые стебли, листья, побеги, но я согласен на все, что вы можете мне предложить помимо картофеля, кукурузы и вашего вездесущего фри.

– Пойду узнаю, – сказала она, наградив Саймона улыбкой для умственно неполноценных.

– Итак, – сказала я и пододвинула к себе стакан с виски-сауэр. Нужно было срочно придумать тему для разговора. – Вот мы с тобой и вдвоем. Знаешь, ты действительно красивый. – Нет, Мариэтта сказала бы иначе. Я предприняла вторую попытку. – Ты действительно красивый.

– Спасибо. Ты тоже. То есть красивая.

– Ты как мужчина гораздо красивее меня как женщины.

– Думаешь? – сказал Саймон. – Что ты! Я помню, как я впервые тебя увидел.

– Я тоже помню, как впервые тебя увидела. Память у меня не очень, но ведь это было совсем недавно.

– Да, совсем недавно.

– Подумать только! Ты приехал из самой Англии, чтобы реставрировать Уолвергэмптонский особняк, и оказался в соседнем с нами доме. Просто невероятно, правда?

– Да, согласен. Действительно невероятно. Знаешь, есть одно дело, в котором ты могла бы мне помочь.

– Какое же? – спросила я, затаив дыхание.

– Я потратил уйму времени, чтобы найти рабочих, которые будут ремонтировать усадьбу. Согласился на их цену, заплатил задаток, обговорил объем работ, но они так и не появились. Что я сделал неправильно?

– Здесь всегда так, – сказала я немного разочарованно – я-то решила, что он сейчас сделает мне предложение.

– Поверить не могу! Может, в Америке свои порядки, которых я не знаю?

– А ты их ничем не обидел?

– Обидел? Да чем же? Может, у меня тон командный? Ты же говорила, что я к тебе обратился как к служанке. Одному, который должен был крышу перекрыть, я заплатил кучу денег, а он взял и исчез. Я ему даже дозвониться не могу.

– Как его зовут?

– Бедрос Бедросян, – сказал Саймон. – Наверное, армянин. Рекомендации он представил самые лучшие.

– А, – сказала я, – это наш домохозяин. Старый Бедрос Бедросян. По телефону его можно застать только в приемные часы.

– В приемные часы? – воодушевился Саймон. – Когда у него приемные часы?

– Каждый второй четверг месяца с шести до семи утра.

– Правда? Я и не знал, что у кровельщиков бывают приемные часы. Что же мне делать? Как заставить его приступить к работе?

– Есть вероятность, что он отец Леопольда, – сказала я задумчиво. – В таком случае его можно было бы припугнуть алиментами.

К столику снова подошла Элен.

– У нас есть только то, что в меню, – сказала она. – Можете заказать салат, если хотите.

– Великолепно! – обрадовался Саймон. – А какие у вас есть салаты?

– Какие салаты? – устало вздохнула Элен. – Вы в меню смотрели?

– Я не нашел там никаких салатов.

Она обалдело посмотрела на него.

– Не нашли в меню салатов?

– Нет, – сказал Саймон. – Я, наверное, совсем тупой, но я действительно не нашел салатов.

Она покачала головой.

– Есть салат восточный с жареным мясом. Ломтики говядины на листьях калифорнийского кочанного салата с кружочками редиски и хрустящей китайской соломкой. Есть салат «Тако» – четверть фунта мясного фарша на чипсах «Тако». Есть немецкий картофельный салат и есть салат домашний.

– Салат домашний! – воодушевился Саймон. – А это что такое?

– Ну, просто салат, – сказала Элен. – Такой, с листьями.

– А какой именно?

– Наверное, кочанный, – сказала она. – Другого, кажется, нет.

– Подойдет, – сказал Саймон. – И еще я, пожалуй, закажу рыбу с картошкой по-английски. Что у вас за рыба?

– Мороженая.

– Понятно, – сказал Саймон. – А какая?

– Жареная рыба по-английски. Хотите, пойду уточню?

– В этом нет необходимости, – сказал Саймон. – Какая уж есть.

– Так бы и говорили, – сказала Элен раздраженно. – Значит, вам салат домашний и рыбу по-английски. Салат с какой приправой?

– А какая есть?

– Мексиканская острая, масло с уксусом, крестьянская, с голубым сыром, итальянская, итальянсекая сливочная, итальянская низкокалорийная, «Тысяча островов», французская, русская, рокфор и мед-горчица-йогурт.