Книга Шесть черных свечей, страница 28 – Дес Диллон

— Кэролайн, это мы. Донна и Джедди.

— Идиотки, мать вашу.

Кэролайн поднимается и открывает дверь. Входят Донна и Джедди. Они хохочут и держатся друг за друга, не в силах ничего сказать. Донна вся в черном, длинные черные волосы, белая кожа и большие смеющиеся голубые глаза. Джедди сидела на диете и скинула вес до семидесяти кило. Красная мини-юбка и большие груди, поддерживаемые лифчиком «Вондер-бра».

— У меня прямо душа ушла в пятки, — говорит Кэролайн, постепенно приходя в себя. Она на самом деле рада их видеть.

— Может, это встряхнет тебя немножко, — говорит Джедди.

Донна осматривается, потом прислушивается.

— А где ребенок? — спрашивает она, проскальзывает сквозь декоративную арку на кухню и ставит чайник.

— Он у Энджи. Играет в какую-то фигню на «Плейстейшн». Энджи за ним приглядывает вместо меня.

— А за Алисией присматривает тетушка Сэди, — сообщает Джедди, падает на диван, одергивает свою красную мини-юбку, чтобы трусики не торчали, скрещивает ноги, тут же опять разводит их в стороны и закуривает «Клаб Кинг Сайз». Затем Джедди осматривает Кэролайн с головы до ног и начинает задавать вопросы, которые она и Донна наверняка обсуждали по дороге: — Ты не раздумала допускать Бобби до малыша?

— Он же отец ему!

— Хрен бы я ему позволила на пушечный выстрел подойти!

— Нельзя наказывать ребенка за вину отца!

Джедди хорошенько затягивается и подвергает Кэролайн столь продолжительному осмотру, что той становится не по себе.

— Ты что, не в силах ему отказать? — наконец произносит Джедди.

— А ты бы что сделала, Джедди?

— Пускай себе варится в своем говне. Скотина.

Донна решает, что пора вмешаться. Не хватало еще, чтобы все так и шло на одной мрачной ноте. Слишком много предстоит сделать. Слишком многое поставлено на карту, чтобы какие-то дурацкие мнения и обиды путались под ногами.

— Все будут пить чай? — кричит Донна.

— Угу, угу.

— Я, пожалуй, буду, — говорит Джедди. Кэролайн желает прервать привычный ход разговора и спрашивает Донну:

— А где остальные?

— Придут немного погодя.

— Все?

— Как в последний раз, — говорит Джедди.

— Как в случае с городским водопроводчиком, который все не мог наладить матушкину стиральную машину как положено, — кричит Донна.

Кэролайн по-прежнему хочет сменить тему разговора. Не желает она говорить про ребенка. С Бобби и так тяжело иметь дело, а тут еще Джедди давит. Джедди Кэролайн не указ. Пусть разговор будет полегче и побанальнее, насколько позволяют обстоятельства.

— Венди-то придет?

— Всех ждем, — говорит Донна.

— Ага, ага! Все придут и примут конкретное решение, — фыркает Джедди.

Кэролайн выходит на лоджию и смотрит на улицу. Она чувствует, как Донна у нее за спиной корчит Джедди гримасы и делает страшные глаза. Тишина полна напряжения. На Кэролайн накатывает волна неуверенности. Она произносит, по-прежнему повернувшись к сестрам спиной:

— Я так и не решила, хочу ли я этого.

На Донну ее слова действуют, как красная тряпка на быка. Она забывает про все, выскакивает из кухни и со всей энергией обрушивается на Кэролайн. Не все ее слова попадают в цель, и только занавески с изображением Дейви Джонстона [14] начинают раскачиваться под их напором.

— Кончай эти речи, Кэролайн. Уже ничего не остановишь, мы зашли слишком далеко.

Кэролайн поворачивается и ловит взгляд Донны:

— Но я не знаю, справлюсь ли я со всем этим.

Донна украдкой смотрит на Джедди и незаметно кивает ей, призывая на помощь. Джедди разворачивает свой бюст в сторону Кэролайн. Тяжелая артиллерия сейчас нацелена прямо на Кэролайн.

— Уже ничего не остановить. Смелей же, Кэролайн! — говорит Джедди.

Кэролайн закусывает нижнюю губу. Джедди умоляюще смотрит на нее: ответь же наконец как надо! Тем временем Донна хочет переменить тему, отвлечь Кэролайн от страхов и заставить действовать. Замечательный новый камин представляется ей прекрасным предлогом.

— О, Кэролайн! Мне нравится твой новый камин.

— Шикарный камин, Кэролайн! — соглашается Джедди.

Джедди верно следует всем изменениям курса, производимым Донной. В принципе они могут даже обмениваться условными знаками типа «въезд запрещен — объезд» — Кэролайн все равно ничего не заметит, не в том она состоянии.

Кэролайн улыбается и подходит к камину, сверкающему полированным резным итальянским мрамором, — своей радости и гордости.

— Я туда подзаложила уголька, так что могу… — Кэролайн кивает на стопки вещей по обе стороны камина.

Глаза у Джедди загораются. Шмотья-то она и не приметила.

— Так это ведь…

Кэролайн впервые за все время искренне улыбается. В ее улыбке оттенок гордости.

— Ты же мне все уши прожужжала насчет этого. Ну что, сжигаем?

Она подводит Донну и Джедди к камину. Те гладят камин, пожирают его глазами, издают ахи и охи. Джедди принюхивается, глубоко втягивает воздух. Кэролайн стоит навытяжку, и две стопки вещей Бобби так и съеживаются у ее ног. Страх перед пламенем ввергает их в дрожь.

Донна первая выходит из задумчивости:

— Блестяще, Кэролайн! Просто здорово!

— Конечно, здорово. А ты не такая дура, как я думала, — подхватывает Джедди.

Ярмарочное представление привлекает всех. Кэролайн полностью овладела собой. Теперь она здесь хозяйка.

Подумав, она вытаскивает из стопки длинные трусы, полосатые и блестящие.

— Блин! В клочки их, в клочки, — радуется Донна.

Кэролайн демонстрирует трусы сестрам. В тусклом свете, который проникает из кухни сквозь арку, трусы колеблются от дыхания трех ведьм. Черные и белые полосы на них трепещут и напоминают пьяный штрих-код. Проведите сейчас по ним магазинным сканером — и вы узнаете цену горя. Цену несчастья женщины, которую бросили.

Донна и Джедди видят, как в глазах у Кэролайн опять появляется боль. С быстротой ведьмы Донна выхватывает у Кэролайн истерзанные трусы и швыряет их в огонь.

— Гори-гори ясно, — напевает Донна.

Джедди кидает в огонь еще какой-то клок ткани, и пламя вспыхивает, будто внезапно подстегнутое.

— Гори-гори ясно, — распевают Джедди и Донна.

— Гори и сгори, пропади и умри, — говорит Кэролайн.

Сестры смотрят на пылающую ткань, пронизанную языками пламени. Какое-то мгновение изодранные трусы напоминают пашню над адом. Плуг пробил свод ада, и пламя вырвалось наружу. И вот белый жар в деловитом гудении пожирает трусы, и от них остается только тень, силуэт, абрис формы, и еще неизвестно, существовала ли эта форма в действительности. Пламя облизывает свои угольно-черные губы и опять впадает в сон.