Книга Затерянные в Полынье, страница 27 – Александр Трапезников

Я наскоро позавтракал, а потом стал собираться в город, куда в двенадцать часов дня прибывал рейсовый автобус с железнодорожной станции. На нем-то и должны были приехать мои гости. Но перед тем у меня произошла еще одна важная встреча. Когда я брился, в дверь дома громко постучали.

– Не заперто, входите! – крикнул я, повернувшись.

На пороге стоял бородатый и обросший мужчина с красным, обветренным лицом. В руке он держал ведерко, в котором плескалась рыба.

– Принимайте! – произнес он. – Это вам подарок от всех нас. Свежая, только что поймана. Я – Валентин, мой брат вам рассказывал обо мне.

– Очень рад… Но зачем же? Я заплачу.

– Нет. Пусть это будет как бы в память об Арсении. Он очень много для меня сделал. Можно сказать, на ноги поставил, когда я плашмя лежал.

– Ну, спасибо… Хотите выпить?

Рыбак отрицательно покачал головой.

– О чем вы хотели меня спросить?

– О деде. Ведь это вы обнаружили первым его труп? В камышах?

– Я.

– И что дальше?

– Пошел к Громыхайлову. Мы его вместе и вытащили на берег, где посуше. Там он и лежал с полчаса, пока джип не подъехал. А потом его увезли на ледник, к доктору Мендлеву. Вот, собственно, и все. – Валентин замолчал, но я чувствовал, что он чего-то недоговаривает. Не хочет или боится кого-то?

– Валентин, давайте начистоту: вам что-нибудь показалось странным в утопленнике? Вспомните, это очень важно. Я подозреваю, что моего деда убили. А потом сбросили в воду. Были какие-то следы на трупе?

Рыбак тяжело вздохнул, поглядел на меня выцветшими на солнце бледно-голубыми глазами. В нем шла какая-то внутренняя борьба.

– Оставьте вы это, – сказал он наконец. – Ну да, была вмятина на виске… Я еще подумал, что его волной об камень ударило. Труп-то ведь долго в озере был. И носило его, и кидало, как мячик.

– А могли и живого стукнуть, – промолвил я.

– Могли, – согласился он. – Только кому это надо?

– А тому, кто вас предупреждал не рассказывать об этом. Ведь вас предупреждали? Кто?

– Люди Намцевича… – неохотно отозвался он. – Которые тело увезли.

– Почему?

– Не знаю. Сказали, чтобы я рот на замке держал.

– Слушайте, Валентин, а почему они у вас тут всем распоряжаются? Словно опричники. Зачем вы терпите?

Рыбак пожал плечами, как будто эта ситуация была вполне естественной.

– Пойду я, – сказал он. – Будьте здоровы…

Я проводил его до калитки, а затем отнес ведерко с судачками к тетушке Краб. Она пообещала запечь их к обеду в тесте. А разглядев мой синяк, всплеснула руками:

– С кем это ты подрался, Вадим?

– Лошадь копытом звезданула, – ответил я.

– Это какая же лошадь? Микиты, что ли? Только ведь старая уже, еле ноги волочит. Чем же ты ее раззадорил?

– Хотел верхом покататься.

– И как?

– И покатался, тетушка, – улыбнулся я, вспомнив минувшую ночь.

В одиннадцать часов я пешком отправился в уездный городок N. Солнце припекало, вдоль дороги тянулись высоченные сосны, а вокруг не было ни души. Если кто-то и собирался меня убить, то идеальнее места не сыщешь. Я пожалел, что оставил дома ракетницу, которую прихватил из Москвы. Вещица почти безобидная, но попугать может.

Где-то на полпути я услышал за спиной тарахтенье мотоцикла. Повернувшись, я отступил к обочине. Вскоре показался и сам владелец этого незаменимого в сельской местности транспорта. Петруха Громыхайлов в полицейско-милицейской форме затормозил рядом со мной.

– Куда путь держим? – строго спросил он. – По ягоды собрался?

Удивительно, но жандарм был совершенно трезв.

– В город, – ответил я настороженно.

Я не забыл, что это именно он тащил тяжелое тело деда вместе с кем-то из охранников Намцевича к озеру. И следователем по этому делу был его близкий приятель. Все здесь было как-то взаимосвязано, переплеталось, а концы клубка надежно укрывались от моих глаз.

– И мне туда же. Садись в коляску, подвезу… Откуда синяк? – спросил он, когда мы поехали.

– С водонапорной башни свалился. На кактус.

– Это ничего, бывает… А может, вмазал кто?

– Может, и вмазал.

Я вдруг подумал, что одним из тех, кто на меня напал минувшим вечером, вполне мог оказаться и сам Громыхайлов. Судя по всему, он крепко сидел на крючке у Намцевича.

– Петя, а ведь ты влип, – неожиданно произнес я.

Громыхайлов слегка покосился на меня. Его борцовская шея напряглась. Он коротко ответил:

– Договаривай.

– Кое-кто видел, как ты тащил что-то ночью в мешке к озеру. С одним из барбосов Намцевича. Накануне исчезновения деда.

Наверное, мне не стоило открывать свои карты раньше времени, но я не мог остановиться. Мне хотелось поскорее разрубить этот гордиев узел. Здесь, на пустынной дороге, мы были одни и… будь что будет.

– Кхе-кхе!.. – хохотнул милиционер. – Шутник ты, Вадим. Тебя часом не Винокур звать? А если мы козу в озеро бросили?

– Зачем?

– Приманка для сома.

– Это не я шутник, Петя, а ты. Ургант прямо.

– А кто же нас видел? – поинтересовался милиционер.

– Девушка-Ночь.

– Кхе-кхе… Ладно, сам догадался. Не иначе как Мишка-Стрелец. Один он по ночам не спит… Нет, Вадик, ошибаешься ты. Я к смерти твоего деда не имею никакого отношения.

– А кто имеет?

– А вот этого я не знаю.

– Не знаешь или не скажешь?

– Слушай, дружбан, мы же так славно с тобой попьянствовали, а ты делаешь вид, что в прокуратуре зарплату получаешь.

– А где же еще? Но я и в аптеке клизмами приторговываю. Тебе они скоро понадобятся, оборотень ты в погонах.

– Нет, ты не из «Аншлага», бери выше. «Комеди клаб».

Вскоре показались одноэтажные домики уездного городка N. Мы въехали на центральную площадь, куда должен был подойти рейсовый автобус, и Громыхайлов высадил меня, даже зачем-то руку пожал. А сам отправился в местное управление полиции.

У меня было еще полчаса в запасе. Я покрутился по площади, выпил в киоске кружку холодного пенистого пива в разлив, которое оказалось гораздо лучше московского «живого», купил газет и журналов. Потом пошел бродить по улочкам, разглядывая старинные здания, сохранившиеся еще с начала прошлого века. Судя по всему, это был когда-то типичный среднерусский городок, населенный купцами и мещанами, дворянами и служивыми людьми, державшими на своих плечах всю Россию.