Онлайн книга «Демоны в раю»
Теперь наступило время рассказать о своем бизнесе народу, чтобы быть демократичным, насколько это возможно… Он знал, что демократический имидж ему понадобится. Для своей рекламной кампании он встретился непосредственно с руководителем крупнейшего держателя телевизионного времени, главой рекламного агентства «Курьер-СТ» господином Крановым. Во время разговора оба много смеялись, пили коньяк и курили сигары. Они ощущали себя ровней друг другу, и лишь это равенство положений позволяло людям общаться почти искренне. Конечно, они обо всем договорились… Особенно когда были озвучены такие бабки… — Ты чего, Валер, — поинтересовался господин Кранов, подмигивая косым глазом. — Ты чего, в президенты собрался? — Ты как догадался? — Не забывай нас, когда царем станешь! Не забудешь? А-а? — Я — памятливый… Садясь в машину, он грязно выругался… 11
И падал стакан… К 1991 году Слон овладел всеми видами граверного дела. Все предыдущие годы он с маниакальным упорством изучал, пробовал, создавал. В восемьдесят восьмом он подделал удостоверение кандидата исторических наук, профессора университета Патриса Лумумбы и проник на конференцию стран ближневосточного залива, проходящую в Москве. На конференции за сто рублей он нанял переводчика, задачей которого было провести беседу с премьер-министром Ирака. — Такая высокая честь! — тарахтел переводчик Алик Роверман. — Большое вам спасибо!.. Не за что, — скромно ответил Слон, поправляя очки с толстенными линзами. — Весь разговор должен оставаться в тайне, тогда я поговорю, чтобы вас взяли в МИД переводчиком. — А что ваш специалист? — поинтересовался переводчик. — А мой полиглот остался в Америке… — Господи, что вы такое говорите! — Сейчас он политический эмигрант… Вы хотите стать эмигрантом? — Что вы! — вдруг раскраснелся переводчик. — Я — патриот!.. Я даже еще не вышел из партии! Слон пожал патриоту руку. — До завтра, — определил он. — В одиннадцать, в переговорном зале! В этот день Слону пришлось прослушать долгую политинформацию о состоянии политических дел в мире, об экспансии Израиля, о роли главенствующей роли Ирака в мировом процессе. И нужно самому премьер-министру говорить такую фигню, думал Слон… Он зевал, теребил наушник, то и дело протирал стекла очков… Он вспомнил свой недавний поход к окулисту, который строго, как будто на войне, сообщил ему, что если парень будет и дальше вести такой образ жизни, то лет через пять зрение оставит его… Все там у него отслоилось и развалилось на микроскопическом уровне!.. Он сумел настичь иракского премьера на выходе и позвал его по имени. — Аль-Джаафари! Охрана напряглась… Премьер остановился, наткнувшись на ищущий взгляд из-под толстых очков. — Спросите его, что он хочет? — приказал премьер. — Что ты хочешь? — перевел, словно выстрелил, двухметровый охранник-секретарь Аль-Джаафари. Слон полез в нагрудный карман. Охрана тотчас сомкнула свои ряды вокруг премьера. — Relax! — приказал политинформатор. — We are in Moskow! [9] Стон достал из кармана купюру в сто динар и протянул ее премьеру. — Why?! [10] — удивился Аль-Джаафари. Передайте, что это новые деньги, — с волнением произнес Слон. — Я сам их сделал. Я готов подарить их Ираку! Премьер взял в руки купюру. Он сразу все понял. Он понял, что это понравится президенту. — У меня есть вся денежная линейка! — уточнил Слон. — И металл тоже! Саддам будет просто счастлив! — Назначьте ему завтра встречу на десять, — приказал секретарю премьер. — Можно в одиннадцать? Секретарь-телохранитель напрягся. — О'кей, — улыбнулся Аль-Джаафари. — В одиннадцать… Слон никак не мог в десять, так как в девять он забирал из роддома свою новорожденную дочку. Жена бы ему никогда не простила… И так живут в напряге… За несколько минут до одиннадцати он стоял со своим переводчиком возле дверей переговорного зала. В крепко сжатой руке Слон сжимал ручку здоровенного портфеля. — Опаздывают! — волновался переводчик. — Придут, — успокаивал Слон, хотя сам волновался не меньше. — Они пришли в половине двенадцатого… Сели в зале друг против друга, как на официальных переговорах. — Можно посмотреть? — попросил Аль-Джаафари. — Можно, — посмотрел на своего переводчика Слон. — Только я хочу, чтобы все, что я сделал, было официально оформлено, как дар! — Как дар правительства СССР? — уточнил иракский посол. — Нет, как мой личный! Аль-Джаафари хмыкнул. Это было необычно… — Вы мусульманин? — поинтересовался. — Что вы! — улыбнулся в ответ Слон. — Я — атеист. Вот у меня дочка родилась неделю назад. Жена настаивает, чтобы покрестили, а я вот сомневаюсь… — Желаю вам мальчика! — чувствовал себя совсем расслабленным премьер. Хотел было добавить — «мусульманина», но шутить не стал. — Спасибо, — прижал руки к сердцу Слон. — Мы воспримем ваш дар как ваш личный дар! — пообещал глава иракского правительства. Спасибо… — на некоторое время в переговорном зале зависла сигарным дымом пауза. — Ах, да! — спохватился Слон и щелкнул замками портфеля. — Вот!.. Он стал метать на стол пачки с деньгами, мешочки с монетами, приговаривая: «Это для этой провинции, это для другой»… Премьер с нескрываемым интересом глядел на этого полуслепого русского. Аль-Джаафари брал в руки каждую предложенную купюру, просматривал ее на свет, обнаруживая на сотенных «водяного» Хусейна, на более мелких дензнаках увидел свою физиономию, а также и других политических деятелей узнавал. Почти детская радость охватила сердце премьера. Он улыбался широко и прекрасно. Таким его никто и никогда не видел. «Ах, как это понравится Саддаму!» — радовался премьер. Он вспоминал национальные деньги, напоминающие конфетные фантики, рвущиеся от любого неловкого движения. — А это что? — поинтересовался Аль-Джаафари, указывая на тоненькую полоску фольги, делящую купюру пополам. |